— Свое?
— Ну, да. У нас, то есть в той школе, где я учился, выходил журнал. Мы сами писали рассказы, стихи…
Надя вскинула на него глаза и, как бы взвесив все сказанное им, проговорила:
— Это… интересно!
— Перестаньте разговаривать, — властно и не без раздражения сказала им Клара. — Ведь идет урок.
— Кларочка, — идея! — повернулась к ней Надя. — Ты понимаешь, он предлагает выпускать литературный журнал.
— Что? — переспросила Клара. — Журнал? Полагаю, что эта затея нежизненна.
— Нет, жизненна.
— Глупости. Работай.
Надя работала, но мысль о журнале не выходила у нее из головы. Она тут же написала двум-трем подружкам записочки, и те ответили: журнал — это звучит здорово! А когда прозвенел звонок с урока, Надежда Грудцева, как ветер, понеслась к учительнице и заговорила еще на лету:
— Маргарита Михайловна! Маргарита Михайловна! Давайте выпускать журнал!
В первый момент Маргарита Михайловна растерялась. Как журнал? Какой журнал? То есть она, конечно, понимала, какой журнал, но сейчас ей трудно было поверить, что это предлагают десятиклассники, еще вчера поднявшие страшный шум по поводу двоек. Ее обступили со всех сторон. «Мы будем писать стихи, рассказы. Это же замечательно! Это и стилистику нашу подтолкнет!» Кто это говорит? А, — синеглазая…
Вчера Маргарита Михайловна рассказала Владимиру Петровичу, завучу, о массовых двойках за сочинение, поделилась своими сомнениями и желаниями. Владимир Петрович посоветовал в классе держаться твердо, не выдавать своего волнения. Сегодня ей, кажется, удалось это; но какого неимоверного напряжения воли стоил ей сегодняшний урок! «Сумею ли, выдержу ли?» — спрашивала она себя тысячу раз и радовалась каждой отвоеванной минуте тишины и порядка.
Урок благополучно кончился.
И вдруг эта синеглазая, длиннокосая Надя со своим предложением!
— Что ж, это хорошо… это очень хороню, — говорила Маргарита Михайловна, изо всех сил стараясь казаться спокойной и чувствуя, как лицо ее заливает блаженная улыбка. — Так какое же, собственно, вы хотите придать направление журналу?
Надя подтолкнула Черемисина:
— Говори… Анчер, ну?
Высокий, плечистый, с несколько мягковатым для юноши лицом, от робости совсем не выговаривая «л», Анчер начал:
— Направление… это я не знаю, то есть не думав. Хотелось бы, чтобы у нас был кружок, то есть творческий кружок. Многие ребята… там, на Северном Кавказе, где я учився… писали стихи, рассказы. Давайте выпускать альманах, то есть журнал. Например, когда Пушкин учился в лицее…
