К концу конференции в Томск прибыл издалека разъездной организатор Сибирского союза РСДРП Баранский — Николай Большой, тот, что главенствовал на сходке в татьянин день. Не по-приятельски свиделись приятели, стоявшие прежде рука об руку во главе Сибирского союза. Скрестились пылкая прямота Николая Большого и тонкая хитрость Газа, вынужденного, впрочем, отступать перед осведомленностью бывшего друга. Общее настроение конференции начало склоняться в пользу ленинцев, но поздно. Почти обо всем наиважнейшем уже были приняты меньшевистские или примиренческие решения.
Гутовский-Газ вскоре уехал в Петербург, где был известен как меньшевистский литератор Маевский. Тринадцать лет шел он ложным путем. После Октября, очутившись опять в Сибири, Гутовский понял, как жестоко заблуждался, и был расстрелян колчаковцами на исходе 1918 года.
7
По желанию Кононовой, матери погибшего знаменосца, Сергей Миронович поселился у нее, когда расстался с подпольной типографией.
Вновь и вновь перечитывал он «Что делать?» и полученные, наконец, решения III съезда партии.
Непоколебимый, спокойный, по-прежнему щедрый на улыбку, он знал, что делать, и этим привлекал многих партийцев. К нему потянулись и подкомитетчики братья Дробышевы, и боевики Алексей Степанович Ведерников с Николаем Ефимовичем Ивановым, и понаторевшие в подпольной «технике» студенты Иннокентий Васильевич Писарев с Михаилом Александровичем Поповым. Попов даже перебрался из отчего дома к Сергею Мироновичу. Их комната у Кононовой, сторожихи Общества книгопечатников, стала комитетской штаб-квартирой. Придерживался ленинских позиций и видный в будущем деятель советского здравоохранения Вольф Моисеевич Броннер, в доме которого тогда была основная штаб-квартира Томского комитета РСДРП.
Среди других активистов, а также рядовых партийцев, по определению Баранского, преобладало примиренчество. В одном они шли с ленинцами, во втором, третьем — с раскольниками. Это объяснялось и слабостью рабочей прослойки в городе, и влиянием Гутовского, и тем, что в Сибири, крайне отдаленной и оторванной от ведущих партийных центров, очень трудно было разбираться во все усложняющихся разногласиях. Большевики-активисты в борьбе против сторонников Гутовского опровергали доводы раскольников, разоблачали их происки, добивались признания законности III съезда партии. Благодаря этому и терпеливому разъяснению решений съезда некоторая часть примиренцев, колеблющихся перешла на сторону ленинцев. Но только некоторая часть. Естественно, создавать самостоятельную большевистскую организацию было преждевременно, тем паче что в комитете главенствовали меньшевики. Социал-демократическая организация оставалась по-прежнему объединенной.
