— Ты мог ходить к той… к той девушке.
Он рассмеялся.
— Вечером ходил. И по воскресеньям. Но в будни я, честное слово, занимался в художественной школе.
— И это тебе на самом деле нравилось?
— Да. Впрочем, я тебе покажу свои работы. Я не заливаю.
— Я тебе верю, — сказала она. — Я тебе верю.
Она замолчала, и Жюльен повез тачку. Когда он вернулся, мать спросила:
— А тебе хотелось бы продолжать эти занятия?
Жюльен опять улыбнулся, еще веселей.
— Ну конечно, — сказал он. — Только папаша Мартен, должно быть, рассудил, что делать драже или миндаль в сахаре можно и не умея рисовать.
Мать вдруг нахмурилась.
— Слушай, брось шутить, — сказала она. — Боюсь, что отцу будет очень трудно переварить эту историю, и, прошу тебя, довольно об этом. — Она помолчала. — Только надо бы знать, тебе правда хочется заниматься рисованием?
Он пожал плечами, мать молча смотрела на него. Он тоже поглядел на нее, затем опять взял вилы и принялся за следующую кучу травы.
— А на что рассчитывают в будущем тамошние ученики, кем они думают работать? — спросила она.
— Не знаю… Преподавателями… а может, художниками…
— Н-да… художниками…
Ей хотелось рассказать ему… но мешала какая-то робость. В конце концов, увидев, что отец открывает ставни, мать решилась. Она подошла к Жюльену и быстро вполголоса сказала:
— Может, ты будешь недоволен, но, пока тебя не было, я показала твои рисунки господину Грюа, твоему прежнему учителю.
— Мои рисунки?
— Да, ту папку, что ты привез из Доля.
— И ты показала ее господину Грюа? Да на кой черт она ему нужна? Смешно. Просто смешно.
— Нет, ты не понимаешь, — сказала она. — Он может дать тебе добрый совет.
— Скажешь тоже! Да ведь этот учитель сам отметку за рисунок не мог поставить…
Он вдруг замолчал, нахмурил брови и сердито посмотрел на мать.
— У меня там еще и тетрадь была, ты ее видела?
Мать утвердительно кивнула головой.
— Но, надеюсь, ее-то ты ему не показывала?
Она даже испугалась. Так сердито глядел на нее Жюльен! Она заколебалась, затем чуть слышно шепнула:
— Он сказал, что хорошо. Очень хорошо. Но на хлеб, конечно, этим не заработать.
Она не кончила. Жюльен громко рассмеялся. Рассмеялся каким-то хриплым смехом, от которого матери стало больно.
— Нечего сказать, удружила! Вот, верно, папаша Грюа обхохотался. Верно, за дурака меня счел.
— Глупый ты мой взрослый сын, как ты плохо знаешь людей… Как ты…
Она не докончила. Отец показался из-за угла дома и шел к ним.
— Вон отец идет, — шепнула она. — Главное, не говори глупостей.
