— Господи боже мой, господи боже мой!
Она не знала, что ей делать. И вдруг ей вспомнились слова господина Мартена.
— А ночью ты тоже посещал занятия? — спросила она.
Жюльен как будто смутился. Он улыбнулся, немного помялся, затем полушутя полусерьезно сказал:
— Ну, если тебе нравится называть это так, я, знаешь, не возражаю.
На этот раз мать рассердилась.
— Жюльен! Ты кажется забыл, что я твоя мать. Мне не нравится, как ты воспринимаешь мои слова. Ты сейчас без работы. Наши дела, сам знаешь, не очень-то блестящие, а ты обращаешь в шутку такие… такие вещи…
Она не находила нужных слов.
— Но, мама, ведь не думала же ты… ты же понимаешь…
Он тоже замолчал. Она подождала минутку и, покачав головой, сказала:
— Да, понимаю… Да-да, я много чего понимаю. И отлично понимаю, что, как только ты вышел из-под моего крылышка, ты стал позволять себе всякие вольности. Только я также замечаю, что ты не очень-то дальновиден, мог бы сообразить, что в один прекрасный день господин Мартен нагрянет в твое отсутствие…
Жюльен перебил ее.
— Он приезжал несколько раз. Но обычно всегда предупреждал о своем приезде. Телефонировал накануне, чтобы, если он приедет поездом, его встретил на вокзале мальчик-рассыльный или чтобы ему приготовили завтрак, если он приедет машиной. А со служанкой мы договорились. Она меня каждый раз предупреждала. Только…
Он скорчил гримасу и сделал неопределенный жест, смысл которого мать себе не уяснила.
— Видишь, в конце концов допрыгался, — сказала она. — Повадился кувшин по воду ходить…
— Ничего бы не случилось. Только служанка-то оказалась дрянью. Должно быть, приревновала меня, вот и не предупредила.
Мать только руками всплеснула.
— Ах, сынок, сынок…
Она пошла к дому. Жюльен шел за ней следом. Сделав несколько шагов, она услышала, что он бормочет:
— Такая гадина, и как это я ей пощечину не залепил! На что она рассчитывала, с ее-то рожей!
Мать запнулась, словно оступившись, но потом решила не оборачиваться. Она пожала плечами и, дойдя до крыльца, спросила:
— Ты поел перед дорогой?
— Да, перекусил немного… Но это уже давно.
— Не шуми. Ступай наверх, я приготовлю тебе яичницу.
