— Ты похудел. И выглядишь утомленным.
Жюльен покосился в сторону дома.
— Папа лег? — спросил он.
— Да.
Казалось, у него на душе стало легче; он постарался улыбнуться.
— Что это ты приехал в такое неурочное время?
Жюльен криво усмехнулся.
— Я еще с ума не сошел, — сказал он. — Я предпочитаю поговорить сперва с тобой с глазу на глаз, и потому подождал, пока он пойдет отдыхать.
Мать покачала головой, как бы говоря «бедный мой сынок, как это тебе в голову пришло».
— Понимаешь, — продолжал Жюльен, — если ты думаешь, что отец сделает из этого трагедию, я лучше сразу смоюсь.
Мать подбоченилась и посмотрела на него, нахмурив брови.
— Ты уйдешь? Но, боже мой, куда?
Он пожал плечами.
— Не беспокойся, не пропаду.
Мать ничего не понимала. Она глубоко вздохнула.
— Скажи, пожалуйста, когда в последний раз отец тебя наказал или хотя бы отчитал как следует? — спросила она.
Жюльен как будто задумался.
— Он, конечно, не кричит. Но я предпочел бы, чтобы он изругал меня последними словами и больше об этом не поминал.
— Легко сказать, не поминал. А вот мне, наоборот, очень бы хотелось как следует об этом поговорить. То, что нам рассказал господин Мартен, не очень-то для тебя лестно.
Жюльен засмеялся. Но смех его звучал как-то фальшиво.
— Тебе смешно, а мне, знаешь, не до смеха, — сказала мать. — Наоборот. Уверяю тебя, меня это ужасно огорчает. А ты готов уже опять сбежать из дому. Вот тогда будет трагедия, но только для меня одной. А потом ты забываешь, что ты еще не взрослый.
Жюльен опустил голову. Голос матери звучал строго, хоть в нем и чувствовалась какая-то легкая дрожь.
— Я засмеялся потому, что другие смеялись. Говорят, там все обхохотались, когда господин Мартен, как медведь по клетке, метался из угла в угол по своей лавочке.
— Но ты все-таки отдаешь себе отчет, что ты натворил? Ведь он тебе доверял. Ты был доверенным лицом главы фирмы во время его отсутствия.
Жюльен пожал плечами.
— Это тоже смешно, — сказал он. — Ты представляешь, всем, кто там работает, за пятьдесят. Почти пятьдесят лет смотреть, как вертится чан с конфетами; не беспокойся, они свое дело знают. А я в первый раз это видел. Неделю я там торчал. Потом понял, мне тут делать нечего, и предложил им сделку: пусть работа идет без сучка, без задоринки, а я им глаза мозолить не буду. Уговаривать их не пришлось.
У матери перехватило дыхание.
— Значит, с первых же дней ты… ты лодырничал?
— Нет, я познакомился с одним парнем, он учится в художественной школе, и он выхлопотал мне разрешение посещать занятия, а в лавочке господина Мартена все шло как по маслу.
