Галина Викторовна советовала ему прекратить ненужные выступления на ученом совете и открытых партийных собраниях, не высказывать критических замечаний в адрес администрации института.
- Но почему же я должен молчать, если вижу неполадки, которые следует устранить? - возмутился Пескишев.
- Какое тебе до этого дело? Если руководство терпит эти неполадки, значит они кому-то нужны. Пусть они тебя не волнуют, тем более что они не на твоей кафедре. Тебя не трогают, и ты никого не трогай. Ты ведь отлично знаешь, как не нравится начальству, когда ему делают замечания. Такие выступления пользы не приносят, а определенный вред причиняют.
- Но кому-то надо о них говорить!
- Пусть те и говорят, кому это надо. Разве ты не знаешь, что люди о тебе говорят?
- Догадываюсь.
- Трудно не догадаться. Говорят, что Пескишев хоть и умница, а дурак.
Подобные нравоучения жены всегда раздражали Пескишева. Вот и теперь он начал выходить из себя.
- Как же это так? Умница, а дурак? Это же какая-то абракадабра.
- Да очень просто: в вопросах теории тебя признают умницей, а в житейских делах дураком. Дождешься, что пришлют пристрастную комиссию для проверки твоей работы. А в недалеком будущем состоится твое переизбрание. Вот так...
- Зря ты сгущаешь краски.
- Нет, не зря. Зачем ты поссорился с Цибулько?
- Да не ссорился я с ним. Просто наши мнения об одном больном разошлись.
- Мнения разошлись? А я уже наслышана, что ты был с ним груб. Обозвал его каким-то неприличным словом, а в заключение написал какую-то чушь, над которой потешается вся кафедра психиатрии.
- Хватит! - оборвал жену Пескишев. - Надоело!
- Вот, вот! Ты только на это и способен. Вместо того, чтобы признать свои ошибки и исправить их, ты кричишь, обрываешь. Люди-то говорят. Попробуй докажи, что это не так.
- Ничего я доказывать не собираюсь.
- А зря. Вот посмотри, Цибулько...
- Хватит о Цибулько! - Федор Николаевич уже не мог сдержаться. - Я не Цибулько, а Пескишев! Запомни! И никогда Цибулько не буду! Ясно?
Галина Викторовна взглянула на мужа и, ничего не сказав, вышла из гостиной. Он выключил телевизор, принял снотворное и пошел в спальню. А Галина Викторовна долго смотрела в кухонное окно на гирлянды праздничных огней. На душе у нее было пусто и тоскливо. Временами ей казалось, что она слышит какие-то голоса, назойливо повторяющие одно и то же: уезжай, ты здесь никому не нужна.
11
Через несколько дней после праздников Пескишева пригласил к себе ректор и сказал, что на него поступила жалоба.
