- На кого?
- На директора.
- Силен, бродяга, - усмехнулся Цибулько.
- Жалоба анонимная? - поинтересовался Пескишев.
- Нет! Зачем анонимная? - возразил Борис. - Подписался и адрес указал.
- Интересно, - оживился Цибулько, - чем же все это закончилось?
- Комиссию назначили, проверили факты. Директора сняли, а секретарю партбюро выговор с занесением в личное дело влепили.
- А больному, больному что?
- Больному? А ему что... Ничего.
- Ну и времена пошли, - разочарованно произнес Цибулько и откинулся на спинку кресла. - Написал жалобу на директора и - как с гуся вода. А директор-то что? Разве не знал, что тот на него телегу катит?
- Как не знал? Знал! Свою комиссию создал, проверили, соответствует ли больной занимаемой должности.
- Ну и что?
- Комиссия как комиссия. Свои люди. Что директор сказал, то и сделали. Только не помогло... Райком партии вмешался.
- Странный человек... Кто теперь жалобы пишет да еще подписывается? Только чокнутые...
- Это вы точно подметили, что теперь кое-кто и впрямь предпочитает анонимки. Если это принять за норму, то больной, бесспорно, - отклонение от нее, - заметил Пескишев.
- Вот! Вот! - подхватил Цибулько, не заметив иронии в словах Пескишева. - И я так думаю. Будь он здоровым человеком, не стал бы жаловаться. Как-нибудь столковался бы.
- Не поговорить ли нам с ним лично? - предложил Пескишев.
Цибулько согласился, и аспирант пригласил больного в кабинет.
Пескишев внимательно посмотрел на вошедшего мужчину, который поздоровался с присутствующими и сел на стул, предложенный ему Зверевым. Излишняя бледность и слегка дрожащие пальцы рук выдавали его волнение. Было ему лет сорок пять. Длинные волосы аккуратно причесаны, борода и усы пострижены. Внешний вид свидетельствовал об опрятности и чистоплотности.
Это были, конечно, мелочи, но и они в какой-то мере говорили о состоянии психики этого человека.
Больной настороженно выжидал, поглядывая то на Цибулько, то на Пескишева. А когда Цибулько поинтересовался, чего же он хочет, стал торопливо, слегка заикаясь, рассказывать, что совершенно здоров, ни на что не жалуется, что двадцать лет назад... Но Цибулько прервал его, сказав, что подробности ему известны и надо говорить по существу.
Смущенный тем, что его прервали на полуслове, больной замолчал, растерянно посмотрел на присутствующих и тихо, но твердо сказал, что он здоров и просит снять с него ошибочно поставленный диагноз.
- Разве это создает вам какие-нибудь трудности в жизни? - спросил Цибулько, будто не зная, что трудности у таких людей возникают немалые.
