Консилиум с участием Пескишева особого удовольствия для Цибулько не представлял: тот не давал ему свободы действия, требовал краткости суждений, ясности формулировок и ограничивал число предположений наиболее вероятными. А это подавляло и сковывало Цибулько. В таких случаях он становился молчаливым и придирчивым к мнению других, ставил все под сомнение и улыбался так, будто только он знал диагноз, но воздерживается говорить о нем, ибо его мнение не соответствует общему.
Утренний визит Пескишева к Цибулько мог закончиться быстро и был бы ничем не омрачен, если бы не аспирант Борис Зверев, вмешавшийся в ход событий.
Дело в том, что Цибулько был чрезвычайно требовательным к своим сотрудникам, любил исполнительность и пунктуальность. Помня об этом, его аспирант в назначенное время вошел в кабинет и доложил:
- Роман Федотович, ваше указание выполнено. Больной доставлен на консультацию.
- Прекрасно! Пусть подождет за дверью. А пока мы послушаем вас. Не так ли, Федор Николаевич? Я надеюсь, что вместе нам будет легче разобраться. Случай крайне интересный, и ваше мнение будет очень полезно, - сказал Цибулько, обращаясь к Пескишеву.
Пескишев не стал возражать: он располагал свободным временем, к тому же психиатрия его интересовала.
Предлагая Пескишеву остаться, Цибулько хотел узнать, насколько он знаком с психиатрией, а если представится возможность, то и блеснуть эрудицией.
Бориса Зверева несколько смутило присутствие Пескишева, лекции которого он слушал в институте, а потому начало его сообщения было излишне торопливым и невразумительным. Однако терпимость, проявленная старшими, ободрила его. Вскоре он обрел спокойствие и уверенность и стал довольно толково излагать суть дела. Оказалось, в отделение психиатрии поступил старший научный сотрудник одного из научно-исследовательских институтов. Он просил снять с него диагноз шизофрении, поставленный ему лет двадцать назад каким-то психиатром. Просьба была законной, ибо за это время он ни разу не обращался за помощью к врачу, окончил институт, защитил диссертацию, женился, имеет двух детей и чувствует себя вполне здоровым человеком.
- Чем упорнее больной утверждает, что он здоров, и отрицает наличие у него шизофрении, тем больше данных за то, что она у него есть, - перебил аспиранта Цибулько.
- Ну, а как он ведет себя дома, в институте? - поинтересовался Пескишев.
- Дома нормально, а в институте указывают на трудный характер. Говорят, что нередко не соглашается с сотрудниками своей лаборатории и даже с руководством. Написал жалобу.
