— Ладно, мужики, кончай базар, давай вкалывать! — позвал всех бригадир и первым взялся за тачку.
А вечером, после ужина, зэки вернулись в свой барак. Одни сели писать письма, другие пили чай, тихо переговаривались. Иные сразу завалились спать, чтоб до утра успеть отдохнуть, набраться сил, ведь многие еле притащили ноги до шконок. Сашка тоже прилег. Писать письмо не осталось ни сил, ни желания.
Едва задремал, услышал злой окрик:
— Кончай храпеть! Гудит как фраер на разборке! Заткни свою музыку, пока сапог в пасть не вбили. Натяни подушку на рыло. Дай другим отдохнуть, — трясли его за плечи.
А вскоре послышалось свирепое:
— Ванька! Сними носки, падла! Дышать нечем из-за тебя! Весь барак провонял, хорек!
Вскоре Сашку с Иваном выгнали из барака. Не стерпелись зэки с ними и мужики, забившись в ящик с опилками, корчась от холода, коротали до полуночи, стуча зубами, ждали, пока все заснут, а потом легли на свои нары. Так было почти каждый день. Случалось Сашке уставать на работе так, что не только храпеть, дышать было нечем. Тогда его никто не будил и не выбрасывал из барака. Бывало, о нем забывали, когда кому-то из зэков приходила посылка. Ее делили на всех. Сашке тоже что-то перепадало. И он с получки, отоварившись в ларьке, покупал на общий стол пряники, какие-нибудь консервы, курево. За эту порядочность мужики уважали. Он никогда не лез к зэкам с назойливыми вопросами и просьбами, старался обходиться тем, что имел. Он не был завистливым, может, потому к нему реже других придирался бригадир.
— Санька! А давай после зоны махнем ко мне в деревню! Сгинешь с глаз, скорее тебя забудут. Найдем тебе бабу из доярок, нарожаете с нею кучу детей и доживешь свой век спокойно. Никакая блоха не укусит. Наши деревенские бабы смирные и послушные. Вкалывают как лошади, с зари и до зари. Запросов ноль, лишь бы не колотил. У меня сеструха в деревне мается. Сама с хорошую телку, нам ее всем бараком не обнять. Одной сиськой жеребца уложит насмерть. А вот крыть ее некому. Все мужики в деревне занятые. Вот и мается одна. Жалко девку. А тут ты подарком свалишься. Она тебя даже в лопухи за избу на руках носить станет! — предложил Васька.
— Староват я для нее, — отмахнулся Сашка.
— Эта разница ништяк.
— Соглашайся, Саня, покуда предлагают!
— Ты у ней за пазухой жить станешь. И никакой тачки в руках. Храпи хоть сутками. Не станет будить без позволенья. Лишь бы уважал.
Сашка посмеивался над предложеньем, но всерьез разговор не поддержал.
