— Сейчас не хочется.
— А если я попрошу?
— Нет, я же сказал.
Какиути помотал своей угловатой головой. Слишком большая для его тщедушного тела, она тяжело закачалась. Лицо оставалось бесстрастным.
— Ну и ладно. — Сунада скрестил на груди руки и стал тереть грудь и плечи. — Страсть какая холодрыга.
Потом неожиданно опустился на корточки прямо перед скорчившимся Отой. От неожиданности тот вскочил, и Сунада тут же вскочил тоже.
— Какого чёрта! — Ота выпучил глаза и, отступив на шаг, прижался спиной к стене.
— Никак опять разнюнился? — И Сунада ладонью легонько шлёпнул Оту по щеке.
Щека была мокрой. Глаза у Оты покраснели. Вид у него был замёрзший, он трясся всем телом, облачённым в застиранную тюремную робу, из которой торчали белые нитки. Обнажённому Сунаде и тому явно было теплее.
Сунада, остановившись в двух-трёх шагах, изо всей силы хлопнул ладонями по бетонной стене, делая вид, что метит Оте в голову. Тот завопил.
— Кончай! — вмешался Какиути, и, как только Сунада отошёл от стены, протиснулся к Оте. Сунада ухмыльнулся и поиграл бицепсами. Затем, изловчившись, просунул руку между стоящими у стены и снова шлёпнул Оту по щеке, на этот раз довольно сильно.
— Это тебе за то, что глаза вечно на мокром месте. Такой большой, а нюня.
— У него хандра, — объяснил Какиути. — Птичка его вот-вот окочурится.
— Птичка, говоришь? — Сунада потёр ладонями плечи и грудь.
— Да, его птичка того и гляди подохнет, вот он и переживает.
— Вот, значит, как. — Сунада стал размахивать руками, как мельница крыльями. — Раз так, пусть берёт мою. Есть из-за чего расстраиваться!
— Но она ведь твоя?
— Да ладно, она мне больше не нужна.
— Почему?
— Надоела. Я всё равно собирался от неё отделаться. Так что одно к одному. Эй, Тёскэ, не реви, я тебе свою отдам.
Ота, выглянув из-за спины Какиути, опасливо покосился на Сунаду.
Внезапно потемнело. Холодный ветер подул сильнее, он буквально пронизывал до костей. Пожав плечами, Сунада подобрал мяч и изо всех сил запустил его в стену. Раздался такой звук, будто лопнул надутый бумажный пакет, и на землю упал бесформенный комок резины. Он бросил его ещё раз, и надзиратель повернулся. Сунада снова и снова неистово лупил мячом по бетонной стене, будто мстил ей за какую-то обиду.
— Твой ход первый, — сказал Тамэдзиро. Они начали с Андо партию в шахматы.
Какиути увлёк Оту в уголок и как мог пытался его утешить. У стены остались двое — Такэо и Коно. Похожая на вытащенного из раковины моллюска туча наползла на солнце. С запада надвигалась ещё одна, чёрная и скользкая, как спина сома.
