В районе Ростова шли бои. «Червонному Херсонцу» переменили маршрут: гурты свернули в сталинградские степи. Октябрьским вечером колонна уперлась в неширокую степную речонку и решила стать на ночлег, чтобы уже с утра начать переправу: обессиленный болезнью и худокормицей скот теперь продвигался совсем медленно. Голо было вокруг, дико. Гонщики напоили скотину, взяли сена из двух придорожных стогов; поужинали пресным молоком, скудными остатками лепешек и начали укладываться.
Спать в арбе Осип Егорыч не любил. Он вынул из мешка свое кожаное меховое пальто (вот когда оно пригодилось!), надел его, привалился к стогу, словно к подушке, закрыл глаза. Ночью от грязи немилосердно чесалось тело, по лицу пробегали мыши, он ежился, ворочался. Под утро проснулся от знобящего холода: валил снег. Веревкин протер глаза и вскочил, — все вокруг было бело. Крупные мокрые хлопья покрыли закостеневшую землю, бурьяны, стога, табор. Веревкин сделал два шага и споткнулся о засыпанного и промерзшего телка. За возами сбились в кучу, тревожно храпели кони, и тут до слуха Осипа Егорыча явственно донесся глухой, низкий и протяжный вой, от которого у него невольно пробежали мурашки по телу: к табору подошли волки. Зоотехник поспешно достал из своей арбы ружье, подкрался к табуну: за сеткой падающего снега совсем близко ему почудились два красных огонька. Он выстрелил из обоих стволов.
Вой оборвался.
Этот выстрел пробудил табор. Гонщики и доярки стали подыматься, разминать закоченевшие члены. Взяв скребницы, пеньковые бичи и подойники, они разбредались по работам. Замычала скотина, прося пойла.
К утру снег перестал, и далеко на краю мглистого неба проступила желтая заря. Надо было трогаться в путь: а как переправляться через речку? Вместо деревянного моста из воды торчали одни стояны, в подсохшей куге не виднелось ни плота, ни баркаса, и неизвестно, сколько километров оставалось до ближнего хутора, где бы могли оказать помощь.
Директор с командирами подошли к берегу. Козуб прозяб и кутался в байковое одеяло (ни одна стеганка, ни один кожух не лезли на его могучие плечи). От неширокой речонки дыхнуло таким холодом, что все невольно поежились. Некоторое время стояли молча.
— Что же, надо начинать переправу, — решительно объявил Козуб. — Отыщем брод.
Веревкин хмуро сказал:
— Молодняк загубим. Перепростудится.
— Да, — сдержано подтвердил Кулибаба. — Телята, да и коровы промокнут, затем обмерзнут, и геморрагическая септицемия
