Где-то далеко раздался вскрик, похожий на стон. Над лужайкой бесшумно метнулась ночная птица. Совсем недалеко пискнула, охваченная смертельным ужасом, лесная мышь. И снова — мяуканье. Оно то отдалялось, исчезая где-то на краю тайги, то вдруг звучало совсем близко, почти рядом.
Володя догадался, что это мяукает кошка. Он слышал много рассказов о коварности и кровожадности рыси. Было страшно ждать, что она может подползти сзади или вдруг прыгнуть откуда-то сбоку. Больше всего волновало парня, что он никак не может заметить зверя. И как же обрадовался Володя, когда снова из-за туч выглянул месяц!
Рысь была шагах в десяти. Юноша сначала увидел ее глаза, светящиеся двумя зелеными фосфорическими огоньками. Потом заметил и ее тело, наполовину выглядывающее из-за ствола поваленного дерева.
Зверь долго неподвижно следил за человеком. Не двигался и Володя. Единственным его оружием были руки и ноги, обутые в истоптанные башмаки. Какое счастье, что самураи не прикрутили ноги. Ими можно будет отбиваться, как это делают жеребята. И хотя эти ноги и руки были измучены и обессилены, но Володя знал, что будет люто сражаться.
Рысь неожиданно перебралась через дерево и, ползя, медленно, очень медленно начала приближаться к Володе.
В нескольких шагах она остановилась. Юноша понимал: бой будет очень неравный. Что он может сделать, привязанный и невооруженный, против когтей исполинской кошки? Он мог бы схватить зверя за горло и душить его. Но силы на это не хватит.
Именно в тот миг, когда рысь остановился, Володя властно и громко приказал:
— Пошла прочь! Слышишь! Прочь пошла, проклятая тварь!
Парню показалось, что рысь вздрогнула. Тогда неожиданно вспомнилось, как еще маленьким он умел свистеть. Для этого надо всунуть оба пальца в рот… вот так…
Пронзительный свист разнесся по тайге. Таким, вероятно, посвистом в давнопрошедшие времена разбойничий атаман созывал своих товарищей…
Зверь, как подстреленный, подпрыгнул на месте и, в один миг, перемахнув через лужайку, исчез в чащи. Володя вздохнул легко, будто снял с груди тяжелый камень. Он коротко, глухо засмеялся.
Дальше юноша ничего не помнит. Наверное, он задремал или, возможно, крепко заснул. Да, он спал, его разбудил резкий крик сойки. Над тайгой всходило солнце. Оно пробивалось сквозь седой туман красным кругом, будто было нарисовано на белом флаге, свисающем с крыши полицейского управления.
Ночь прошла, и он живой, он живой и невредимый! И он скажет японским полицаям, он им скажет, что…
