— Чудесно представляю.
— Вы можете жалеть, что не были в Японии. Ведь не были — я угадал?
— Не был.
— Почему вы не едите ананасы? Если бы такой выдающийся ученый был подданным императорской Японии… Он жил бы, как тидзи. Уверяю вас. И это очень легко сделать. Пусть ваша рука лишь напишет несколько слов…
— Послушайте, вы, кажется, предлагаете мне переменить гражданство? Или может, я не так понял?
— Это не только мое собственное предложение… Вышестоящие органы…
— Черрт! Начальник полиции осмелился такое предложить? Предать родину?!..
— Господин Инаба Куронума просит не оскорбляться, — протянул руку к ананасу переводчик. — Он вас очень уважает. Вы человек высокообразованный… И прибавлю от себя, господин геолог, что родина — это условность.
Дорошук вздрогнул. Володя видел, как правое веко у отца задергалось — признак сдерживаемого гнева.
— Конечно — условность для человека, которого народ выгнал за границу… И который продает свою пропитую честь кому угодно.
Переводчик побледнел.
— Надеюсь, что это не в мой адрес, — прохрипел он, — и не в адрес господина Куронуми. Примите во внимание, что имеете дело со штабс-капитаном Лихолетовым…
— Так бы и сказали. А я все думаю, где я вас видел?
— Вы… меня когда-то встречали?
— Не вас, но таких, как вы.
Куронума, пуская синий дым из трубки, ближе придвинулся к геологу и быстро заговорил. Штабс-капитан Лихолетов перевел:
— Господин Инаба Куронума говорит, что он родом из Вакаями, которая славится самураями и апельсиновыми садами. Итак, господин начальник полицейского управления чудесно понимает, что такое родина. Но и на родине можно быть пасынком.
— Это господин Куронума говорит о себе?
Лихолетов быстро перевел и прибавил на японском языке несколько предложений. Володя понял, что штабс-капитан советовал начальнику не панькаться дальше и просто приступить к делу.
С деланной улыбкой, которая, определенно, должна была означать чрезвычайно товарищеские и дружеские чувства, Куронума положил короткую руку на плечо Дорошуку.
— Давайте говорить откровенно. Я имею некоторые полномочия, — промолвил он.
— А именно?
— А именно… предложить уважаемому ученому Дорошуку принять японское подданство.
Сдерживая негодования и гнев, Иван Иванович ответил:
— Обычай вежливых людей велит отвечать любезностью на любезность. Господин Инаба Куронума предлагает мне японское подданство, но я никак не могу предложить ему принять подданство моей страны. Я не имею на это полномочий.
