Карафуто | страница 2
Инга встрепенулась и отступила:
— Что случилось, Володя?
Он молча подал ей белую бумажку.
— Телеграмма?
— От отца. Завтра утром я уезжаю, Инга. Мы расстаемся на два месяца…
Она схватила его под руку и строго сказала:
— Только не распускай нюни!
Володя вспыхнул. За кого она его принимает? Инга поняла свою грубость. Они сидели на лавочке под кленом, и девушка шептала быстро и горячо:
— Ты не сердись на меня, Володя. Честное слово, мне показалось, что ты заплачешь…
— Как тебе не стыдно! Я не такой сентиментальный, как ты думаешь.
— Именно такой, Володя. Не сердись. Я же искренне. Ты думаешь — мне весело? Как только ты сказал, так у меня сердце и упало. И я… может, намеренно грубостью хотела приглушить.
— Инга, ты правду говоришь? Инга!..
Володя волновался. И крепко прикусил нижнюю губу, которая в моменты потрясения, радости или грусти слегка дрожала, словно он должен был вот-вот заплакать. Эта губа доставляла Володе немало неприятных минут, так как с ним часто случалась растроганность чувств, и вдобавок нижняя губа была более пухлой, чем верхняя, и спрятать ее не было никакой возможности. Володя был рад, что Инга в темноте не видит сейчас ни его губы, ни красных пятен, вероятно, появившихся на щеках.
— А чего грустить? — спрашивала Инга. — Чего? Тебе должны голову отрубить? Разлука? На два месяца? Немногим больше? Ой-ра, на шестьдесят шесть суток и два с половиной часа! Какое вообще значение имеет разлука при современном транспорте?
— Инга!.. Разлука и… транспорт… Как это на тебя похоже!
— Х-ха, чудак ты! Лучше вздыхать, скулить? Ты же счастливый! Подумай, какое замечательное путешествие ты должен совершить! На Сахалин! В тайгу! Искать золото!
— Ты меня, кажется, уговариваешь? Вы слышали такое, она меня уговаривает! Неужели ты думаешь, что я сетую? Я целый год просил отца взять меня с собой! Еле упросил! Буду охотиться на зверей с фотоаппаратом. И вообще…
— Итак, твоя коллекция снимков живой природы пополнится новыми трофеями? Ну? Задумался? О чем? В тайге не будет пианино?
— Не будет, Инга. И мы не будем вдвоем играть… Вслушайся, как шелестит кленовая листва. Какое таинственное шелестение, какой извечный шорох…
— Извечный? Не думаю, чтобы так шелестели древовидные папоротники палеозойской эры.
— Ты невозможная, Инга!
— Почему? Целиком признаю, что клен шелестит в самом деле довольно поэтически. Нам не хватает только соловья.
— Ты бы его сравнила с птеродактилем.
— Возможно. Я сейчас читаю и восхищаюсь происхождением жизни на Земле.
