И тут сам не зная почему — вино язык развязало — рассказал он Ибрагиму о штоленке той, на которую виды имел. Нет, не только вино, просто уверен был Коляня в ее недосягаемости. Он-то, охотник, и то может заплутать, а тут ингуш-пере-купщик…
Такой вот разговор.
… За мыслями дорога текла незаметно. Ирина окликнула:
— Коляня, давай передохнем. Что ты как лось в гону.
— Не видала ты лося в это время, — улыбнулся неожиданному сравнению Коляня. — И твое счастье.
— А ты видел? — полюбопытствовал Виктор.
— С двух стволов жаканами еле уложил. Он, сволочь, во мне соперника заподозрил, представил, что я на его лосиху полезу.
Они разбили привал у маленького лесного ручейка. Виктор набрал сушняка, Ирина сноровисто бросила прямо на мох чистую тряпицу, расставила кружки. Коляня открыл банку тушенки, потом подумал и достал еще одну: до трассы хватит, ни к чему уже экономить.
Забулькал чайник, и под его воркование Коляня задремал.
Когда он очнулся, рядом никого не было. Он залпом выпил холодный чай и, приглядевшись, пошел по следу.
Идти пришлось недолго. На поляне под кустами осыпавшейся жимолости сверкали в сумасшедшем темпе белые Иркины ягодицы. Вдавленный в густой ягель, Виктор не был и виден. Расстегивая пояс, Коляня направился к ним.
…На закате, как и планировалось, подошли к Огонеру. Еще на подходе Коляня услышал мощный гул воды и присвистнул. Похоже, хлебать им придется. Наверное, где-то в верховьях прошли осенние дожди, и неожиданная для этой поры вода скатилась сюда.
— Что делать будем? — мрачно спросил Виктор. После эпизода на привале он заметно насупился на Коляню. Одно дело — там, на полигоне, а другое сейчас, когда они уже наполовину свободны друг от друга. Так ему казалось. А Ирка, та прямо: — В последний раз, я вам не шлюха!
— А кто же ты? — шаловливо спросил Коляня и едва не схлопотал пощечину.
— Забудь, — твердо сказала Ирка и разрыдалась вдруг.
Чего Коляня не любил, так это слезы бабьей. Жалко их всех, дур, ему было.
— Ну ладно, какой базар. Проехали. Всё так всё.
Только по легкости Коляниного характера и не разругались.
Но он до самого Огонера удивлялся. Ну и что такого… Убыло ей, что ли? Даже наоборот, удовольствие получила, его-то не обманешь, он знает, когда женщине хорошо, а когда нет. Так в чем же дело? Радоваться надо, а она…
А Виктор хорош. Уже и позабыл, кто их познакомил, позабыл, кто был раньше! Да если права качать, то Виктора и надо гнать, он третий лишний. Правда, что-то у них там образовалось навроде любви, ну тогда пусть их. Это дело такое.
