– Вы – Куз Марк Аронович? – полуутвердительно-полувопросительно, продолжая улыбаться, произнес посетитель.
– Я – Куз, – хмуро ответил Кузя.
– Мне посоветовал к вам обратиться Аркадий Волков, мой приятель. Сказал, что вы сможете помочь...
– Аркадий... – Кузя не далее как позавчера выпивал с Волковым, но, хоть ты тресни, не помнил, чтобы Аркаша говорил с ним о работе. Встречаясь с Волковым, они все больше вспоминали «школьные годы чудесные» или бурную юность, которую вместе прохипповали, мечтая изменить мир и усиленно пропагандируя идеи сексуальной революции. Часто на личном примере. А теперь вот Волк стал коммерсантом, а он, Кузя, дальше рядового журналиста не продвинулся. Правда, грех жаловаться, он в штате, издание его вполне престижное, покупаемое, тиражи растут, к нему, Кузе, претензий нет. Даже пьянство, теперь уже и на работе, ему прощали. Начальство ценило его связи с теми, кого социалистическое общество выбросило за борт, – спившимися диссидентами и наркоманами, теперь являвшимися флагманами культуры. – М-м-м, – промычал Кузя. – А что вы хотели?
«Главное, чтобы костюмчик сидел», – почему-то пронеслось у него в голове. Действительно, никаких других мыслей бодрый посетитель не вызывал. А костюмчик сидел на нем безупречно – это единственное, что можно было о нем сказать. Так сидят только очень дорогие, сшитые у хороших портных либо в дорогих ателье подогнанные по фигуре вещи. Кузя знал в этом толк. Папа-то был классным портным.
«Кутюрье... – подумал еще Кузя. – Кутюрье небось какой-нибудь строгал...» Не любил Марк Куз всех этих новых слов – «кутюрье», «презентация», сказали бы просто: «Портной представляет народу...» А то начнут перья топорщить: «Презентация новой коллекции...» Мудаки...
Не мог Кузя сосредоточиться, хотя и очень хотел. И посетитель, пристально глядя в помятое лицо журналиста, отлично понимал его состояние. И противно было Кузе, что тот понимает и видит, что Кузе это претит.
– Вы, простите, не освободились еще? – спросил Калмыков, не ответив на вопрос. Довольно фамильярно спросил – это Кузя тоже отметил.
– Освободился. Я уже домой собираюсь.
– Так, может быть, по дороге поговорим? Зайдем куда-нибудь?
Калмыков уже резвился, только что не подмигивал.
Кузя хмыкнул.
– Можно и зайти, – он прикинул, сколько у него осталось денег. На пару коньяка, пожалуй, хватит. Недоставало еще, чтобы этот хлыщ угощать стал. До этого доводить уж никак нельзя. Лицо хоть и похмельное, но держать нужно. Без этого – все, пиши пропало. Вся репутация псу под хвост.
