Ветер! Ветер! Ветер! (показывает на флажок.) От него-то я и чихнул.
Дюнуа(глядя на флажок). Ветер переменился. (Крестится.) Бог выразил свою волю. (Падая на колени и передавая жезл Жанне.) Ты поведешь королевские войска. Я – твой воин.
Паж (глядя вниз по реке). Лодки отчалили. Они несутся против течения, как одержимые.
Дюнуа(поднимаясь). Теперь вперед, на форты. Ты подзадоривала меня следовать за собой. Хватит ли у тебя мужества пойти впереди войска?
Жанна(разражается слезами и, закинув руки вокруг шеи Дюнуа, целует его в обе щеки). Дюнуа, дорогой ты мой товарищ, помоги мне. Глаза мои застланы слезами. Поставь мою ногу на лестницу и скажи: «Вперед, Жанна!»
Дюнуа(тащит ее за собой). Наплевать на слезы. Скажешь, что это от орудийной вспышки.
Жанна(горя отвагой). Хорошо!
Дюнуа(тащит ее за собой). За Бога и Францию!
Паж (отчаянно). Дева! Дева! За Бога и Деву! Ур-р-ра!! (Хватает щит и копье и, словно обезумев, несется вскачь за Дюнуа и Жанной.)
Палатка в английском лагере.
50‑летний английский капеллан сидит на табурете за столом и усердно пишет. По другую сторону стола, в красивом кресле сидит важный вельможа и с удовольствием листает иллюминированный часослов. Капеллан с трудом сдерживает гнев. Слева от вельможи свободный табурет, обитый кожей. Стол справа от него.
Вельможа. Вот это, я понимаю, мастерство. Нет ничего изысканнее красивой книги с правильными колонками черных букв, красивыми полями и умело размещенными цветными миниатюрами. Но нынче люди не разглядывают книги, а читают. И книга может быть вроде вашей – с заказами на бекон и отруби.
Капеллан. Должен сказать, милорд, вы очень спокойно воспринимаете наше положение. Очень спокойно.
Вельможа(надменно). А в чем дело?
Капеллан. Дело в том, что мы, англичане, терпим поражение.
Вельможа. Это, знаете ли, бывает. Врага всегда побеждают только в исторических книжках и балладах.
Капеллан. Но нас бьют снова и снова. Сначала в Орлеане…
Вельможа(фыркнув). А, в Орлеане!
Капеллан. Я знаю, что вы скажете, милорд: там явно пахло колдовством и чародейством. Но нас и дальше бьют. Жарго, Менг, Божанси – то же, что в Орлеане. А теперь нас разгромили в Пате, и сэр Джон Толбот взят в плен. (Бросает перо, почти в слезах.) Я переживаю это, милорд, глубоко переживаю. Не могу видеть, как моих соотечественников громит ватага иностранцев.
Вельможа. А! Так вы англичанин?
Капеллан. Отнюдь нет: я дворянин. Но, как и вы, милорд, я родился в Англии. А это кое-что значит.
