Мадзини. Нет, этого быть не может. Он человек воздержанный. Кажется, когда-то пил изрядно, но теперь в рот не берет спиртного. Вы знаете, миссис Хэшебай, я думаю, он под гипнозом.
Няня. Под гипно… чем, сэр?
Мадзини. Как-то раз вечером у нас дома, после того как мы были на гипнотическом сеансе, дети устроили игру в это, и Элли стала гладить меня по голове. И представьте, я заснул мертвым сном. Пришлось им посылать за специалистом, чтобы разбудить меня, после того как я проспал восемнадцать часов. Да они еще вздумали нести меня наверх в спальню, а так как дети, бедняжки, не могут похвастать силой, они меня уронили, и я скатился вниз по всей лестнице – и все-таки не проснулся.
Миссис Хэшебай еле удерживается от смеха.
Да, вам, конечно, смешно, миссис Хэшебай, а я ведь мог разбиться насмерть.
Миссис Хэшебай. Все равно это ужасно смешно, и я не могу не смеяться, даже если бы вы и разбились насмерть мистер Дэн. Так, значит, это Элли загипнотизировала его. Вот потеха!
Мадзини. Ах, нет, нет, нет. Это был для нее такой ужасный урок. Я думаю, она ни за что на свете не решится повторить это.
Миссис Хэшебай. Тогда кто же это сделал? Я не делала.
Мадзини. Я думаю, может быть, это капитан, как-нибудь так, не нарочно. Он ведь такой магнетический. Я чувствую, как я весь начинаю вибрировать, чуть только он приближается ко мне.
Няня. Уж капитан, во всяком случае, сумеет разбудить его, сэр. Об этом-то я позабочусь. Пойду приведу его. (Идет в кладовую.)
Миссис Хэшебай. Постой немножко. (Мадзини.) Вы говорите, что он может спокойно проспать восемнадцать часов?
Мадзини. То есть это я проспал восемнадцать часов.
Миссис Хэшебай. И вам после этого не было плохо?
Мадзини. Что-то я не совсем помню. Они вливали в меня бренди, знаете…
Миссис Хэшебай. Отлично. Во всяком случае, вы остались живы. Няня, милая, поди попроси мисс Дэн прийти сюда к нам. Скажи, что очень нужно, что я хочу поговорить с ней. Наверно, они где-нибудь с мистером Хэшебаем.
Няня. Не думаю, душенька. Мисс Эдди, вот кто с ним. Но я сейчас пойду поищу ее и пришлю к вам. (Уходит в сад.)
Миссис Хэшебай(показывает Мадзини на фигуру в кресле). Ну, мистер Дэн, смотрите. Вы только посмотрите! Да хорошенько. Вы все еще настаиваете на том, чтобы принести вашу дочь в жертву этому чучелу?
Мадзини(смущенно). Меня прямо всего перевернуло, миссис Хэшебай, от того, что вы мне сказали. И чтобы кто-нибудь мог подумать, что я, я, прирожденный солдат свободы, если можно так выразиться, мог кому-нибудь или чему-нибудь пожертвовать моей Элли или что у меня когда-нибудь могла возникнуть мысль насиловать ее чувства или склонности, – это такой тяжкий удар моему… ну, скажем, моему доброму мнению о самом себе.
