Ну да фиг с ним, с Красноперовым. Главное не в нем. Вопрос стоит так: стоит ли мне начинать расследование? Поскольку не исключено, что вскоре и мои бренные останки обнаружатся на дне того же котлована среди арматуры, бревен и прочего стройматериала. Слишком серьезные силы схлестнулись.
Поразмыслив, звоню Пыльному Оперу.
– Небольшая просьба. Недавно случилась пренеприятнейшая история с одним мэрским чиновником. Красноперовым. Его вдова попросила меня…
– Попросила? – в бесцветном голосе опера слышится ленивая усмешка. – Давай уж, признайся честно, что вдовица отстегнет тебе столько, сколько мы, корячась, не зашибаем за год… Ну, чего тебе на этот раз понадобилось?
– Понятия не имею. Просто ставлю тебя в известность. Если что со мной случится, будешь знать, чем я занимался.
– Заметано, – и он заканчивает разговор.
Вернувшись к компьютеру, погружаюсь в изучение проблемы.
Официально в «реконструкцию» торгового центра вложило средства АО «Сила судьбы». Неужто (если верить народной молве) за вполне безобидным АО маячит грозная тень Хеопса? А может, это сказка для пугливых горожан, и реальность куда прозаичнее? Что-то есть в подобных легендах пошловатое, базарно-кабацкое, как в дешевой оперетте или мыльной опере…
Отправляюсь спать около часу ночи, но возбужденный мозг продолжает работать, выдавая на-гора лихорадочные, горящие в темноте мысли. Странно начинается мое расследование. Интересно, чем закончится?
Анна не спит. Залезаю в постель, ложусь на спину. Анна кладет голову на мое плечо, и все во мне разом успокаивается и затихает.
Говорю, сладко зевнув:
– Проект пирамиды на Бонч-Бруевича сделала архитектурная мастерская «Арист-Арх». Тебе известны ребята из этой конторы?
– Только один. Слава Никитин – руководитель мастерской.
– Познакомишь нас?
– А это необходимо?
– Архиважно.
– Тогда постараюсь…
* * *
Слава Никитин оказывается тридцатилетним мужиком изрядного роста, бородатым, рябым и курящим трубку. На нем клетчатая навыпуск рубашка с короткими рукавами и широкие вытертые вельветовые брюки. И то, и другое – желтовато-болотное. И выглядит он выходцем из далеких шестидесятых. В те времена он наверняка стал бы геологом, пел у костра под гитару бродяжьи песни, а тени и отсветы шатались бы вперемешку по лицам и по деревьям, а в костре пеклась картошечка, вкуснее которой я ничего не едал. Вытаскиваешь ее из костра веточкой, перебрасываешь, обжигаясь и дуя, с ладони на ладонь, отколупываешь черную обгорелую кожуру, а под ней нежная белая мякоть…
