Возвращайся! - Александр Ефимович Аде

Середина июня.

Бреду без цели по центру моего городка.

С утра свистел ветер, мел пыль, и листья в отчаянии цеплялись за ветки, чтобы не сорваться и не унестись в тартарары. Небо неотвратимо тяжелело, угрюмело, наливалось темно-синим и фиолетовым. Потом – на пробу – раза три или четыре всухую треснула молния, и громыхнул гром.

Около двух часов дня шандарахает так, что сотрясаются небо и земля, и голосят, пиликают противоугонные устройства автомашин.

И вместе с этим истошным хором заводит свою однообразную песенку моя мобила. Я бы наверняка не услыхал ее, если б она не принялась ласково и настойчиво массировать мою задницу.

Вытаскиваю игриво вибрирующий сотовый из заднего кармана джинсов – и в мой мозг входит глухой ровный, негнущийся, как лом, голос Завьялова:

– Поговорить надо. Лучше прямо сейчас.

– А по какому поводу, если не секрет?

Не соизволяет ответить, словно я вообще ни единого слова не произнес. И продолжает:

– Где встречаемся? Я подстроюсь под тебя.

– На Бонч-Бруевича в кафушке «Белокаменная». Знаешь такую?

– Найду.

– Через полчаса.

– Согласен, – коротко соглашается он.

Двигаюсь в сторону «Белокаменной», недоуменно гадая про себя: зачем это я понадобился бывшему бандиту, а ныне преуспевающему бизнесмену? И сам себе по-философски невозмутимо отвечаю: скоро выяснишь, Королек. Но мое любопытство Завьялов раздразнил.

В прошлом году я заполучил гипертонию. Скорее всего, это – результат работы веселых головорезов Француза, которые не так уж и давно, в 2008-м, с гиканьем и визгом отрабатывали на мне мастерство ударов – руками, ногами, головой, а также разнообразными подручными средствами.

Так я стал человеком Солнца. Это очень романтично, ребята, если бы не было так больно. Когда солнечный ветер (удивительная фиговина, о которой понятия не имею) пробуждает на матушке-Земле геомагнитную бурю, у меня начинает раскалываться башка.

Впрочем, ноет она и поздней осенью, и во второй половине марта, когда температура пляшет вокруг нуля. И летом – перед грозой.

Вот и сейчас голова гудит, а сердчишко принимается прыгать мячиком, скок-поскок. Или это – предчувствие надвигающихся событий?

До кафе добираюсь быстро: моя правая нога полностью зажила, и я как можно чаще хожу пешком, испытывая счастливое удивление от послушной управляемости собственного тела.