Ждать приходится недолго.
Во двор, поблескивая хромом, въезжает внушительных размеров черный внедорожник. Из него вылезают два охранника. Один неспешно движется к подъезду, другой остается возле джипа, настороженно озирая окружающую его маленькую враждебную вселенную: «брежневку», две убогие «хрущебы», детский садик и припаркованные машины.
Ну, пора!..
Дождавшись, когда охранник скроется в подъезде, Гоблин прогулочным шагом направляется к машине, делая вид, что собирается пройти мимо, – и, круто повернувшись к телохранителю, вонзает лезвие в солнечное сплетение.
Рвет на себя дверцу и четыре раза вгоняет острие кинжала в бизнесмена, немолодого и вальяжного.
И мчится, не разбирая дороги.
Раненый охранник, сцепив зубы, превозмогая режущую боль, успевает вытащить пистолет и дважды нажать на спусковой крючок.
Позади летящего с вытаращенными глазами Гоблина раздаются резкие хлопки, точно это ребенок, играя, громко, отчетливо хлопнул в ладоши. Что-то, вжикнув, проносится мимо него, обдав горячим ветром; следующая пуля беспощадно и остро толкает его в спину. Коротко взвизгнув, он по инерции пробегает еще несколько шагов, падает, какое-то время содрогается на земле и затихает.
К нему, еле подергивающемуся в последних конвульсиях, подскакивает выбежавший на выстрелы второй охранник, держа в руке пистолет. Трудно, со всхлипом, дыша, наводит оружие на лежащего. Но оно уже не требуется.
– Ах ты, мразь, сучонок! – телохранитель уже заносит ногу, чтобы пнуть угасающее тело, но передумывает и только с величайшим презрением плюет себе под ноги.
* * *
Прозондировав почву, узнаю, что именно сегодня, в девятнадцать ноль-ноль, детективщик встречается с читателями в «Книгомане», самом большом книжном магазине нашего городка. И ближе к семи вечера заглядываю в эту торговую точку.
Здесь тесно от разнокалиберной духовной пищи. В конце торгового зала возле столика собралась скромная группка граждан. Присоединяюсь.
Ровно в семь появляется сам детективщик – в сером крапчатом пиджаке, бежевой рубашке, мятых брюках и полуботинках, которые, похоже, недавно жевали. Он оказывается далеко не молоденьким, меньше сорок пяти ну никак не дашь. Голова крупная. Физия угрюмая. Волосенки торчат во все стороны света.
Литератор усаживается за столик и принимается скучно повествовать о своем тернистом пути в литературу. Его усиленный микрофоном глуховатый голос обретает металлический оттенок, царя над нашей маленькой группкой.
