Особенно Натали запомнилось первое застолье. Она металась между кухней и залом, без конца меняла блюда и приборы и в минуты «затишья» с изумлением, не веря своим глазам, рассматривала модный костюм артиста Кадочникова, слушала одесские байки Утёсова, рассказы артиста Столярова, пародии Милляра – фотографии всех этих знаменитостей висели у неё на стене. Ещё был «дядя Слава маршал», – так она звала соседа по лестничной площадке.
Скромно сидящий в углу художник Абросимов всё время что-то рисовал в своём альбоме, усмехался и надписывал каждый лист. А когда гости расходились, дарил каждому по листку из этого альбома, чем вызывал восторг, смех и аплодисменты хорошо подгулявших гостей. И неожиданно подарил ей, Натали, последний листок. Там она, «как живая» стояла с подносом, раскрыв от удивления рот.
По воскресениям у неё был официальный выходной и она бегала в «Художественный» на все новые фильмы. В прошлое воскресенье она плакала и искренне жалела «Чапаева», а сегодня Натали повезло – с рук она купила билет на последний сеанс фильма «Весёлые ребята» с Орловой в главной роли.
Домой она вернулась поздно. Тихо своим ключом открыла дверь, сняла туфли и на цыпочках прошмыгнула в свою келью – не дай Бог разбудить хозяев. Хотела раздеться и замерла. Из спальни хозяйки раздавались стоны и крики. Она даже хотела побежать туда, но вовремя опомнилась. «Хозяин уехал на охоту, – думала она… – тогда что же происходит?». Потом притворилась спящей и увидела, как хозяйка провожала соседа «дядю Славу маршала».
Через день приехал хозяин и Альбина закатила ему скандал. Натали стала невольной свидетельницей этой дикой сцены. Михаил Иванович стоял, как вкопанный, а Альбина била нещадно его по лицу: «Это ты, мерзавец, написал на него! Кем бы ты был, ничтожество, голь перекатная, если бы не мой отец!! Видеть тебя не могу…».
Позже Натали узнала, что «дядю Славу» забрали накануне ночью. На следующий день Альбина Лазаревна собрала огромный чемодан и уехала в Мисхор, в санаторий ЦК, как она сказала на прощание: «Двадцать четыре дня эту рожу не буду видеть!».
Эти двадцать четыре дня Натали запомнила на всю жизнь. Хозяин крепко запил, каждый вечер шофёр поднимал его в лифте к дверям и сдавал с рук на руки Натали. Натали снимала с его пропотевших, дурно пахнущих ног сапоги, укладывала спать и гасила лампу.
Рано утром с похмелья он выпивал десяток сырых яиц, ел холодный борщ и уезжал на работу, а вечером всё повторялось сначала. Однажды сквозь сон Натали показалось, что её хлипкая задвижка, на которую она закрывалась в комнате, звякнула о косяк и упала на пол. Чьё-то тяжёлое потное тело накрыло её, дикая боль, чувство стыда и унижения заставили Натали кричать, но тут же потная рука хозяина закрыла ей рот.
