— Как ты?
— Хорошо. — Она говорила, глядя ему прямо в глаза. Она была очень красива.
— Не знаю, что и сказать тебе, Арасели… — Он и в самом деле не знал; она слушала его молча, словно завороженная близостью Рамиро и его словами. — Вчера ночью я сошел с ума. Прошу тебя, прости меня, если я был груб, хорошо? Глупо, что я говорю тебе это, детка, но… я не хотел сделать тебе больно.
Она смотрела на него. Рамиро был не в состоянии определить, что скрыто в этом взгляде.
— Как ты сюда попала?
— Меня привезла мама.
— А где она сама?
— Она ищет папу. Он с ночи исчез.
— Где она собирается его искать?
— Он напился, как всегда, и, должно быть, остался у какого-нибудь своего приятеля.
— А-а. — Рамиро немного успокоился: труп еще не обнаружили. — Скажи, ты говорила своей маме о вчерашнем?
Она улыбнулась. Посмотрела на него в упор, и Рамиро показались прекрасными ее глаза: огромные, очень темные, с вернувшимся к ним блеском. Оливковая кожа, даже этот синяк на скуле придавали ее худому лицу облик рафаэлевской Мадонны. «Никакой печали, — заметил он себе, — эта девчонка продолжает меня соблазнять».
— Ты сказала ей?
— Как ты мог подумать? — Она чуть-чуть шевелила влажными, сочными губами, не переставая смотреть на него в упор.
Они замолчали. Молчание было тягостным. Рамиро судорожно искал выход и не мог его найти.
— Поцелуй меня, — попросила она голосом маленькой девочки.
У него широко раскрылись глаза. Мозг его был не больше комариного. Она зажмурилась и приблизила к нему губы, чтобы принять его поцелуй. Трудно поверить, что она так наивна и так прекрасна, подумал Рамиро. И в то же время он слегка отодвинулся, почувствовав что-то вызывающее, греховное, — его обольщали. Что-то гнусное, и это рождало у него страх. В эту минуту зазвонил телефон. Рамиро даже подскочил.
Мать подошла раньше его.
— Это тебя, Рамиро. Хуан Гомулка.
Рамиро схватил трубку. Он задумчиво прикусил нижнюю губу, прежде чем ответить.
— Привет, поляк…
— Послушай, брат, сегодня после обеда мне нужна машина. В котором часу мне зайти за ней?
— Э-э… да, видишь ли, поляк, в общем…
— Что с тобой, че?
— Нет, просто я только что встал, понимаешь? Но… Дело в том, что ее у меня нет; ее взял… — Он не хотел говорить имени.
— Кому ты ее дал, че? — встревожился Гомулка.
— Доктору Теннембауму. — У него не было другого выхода. — Дону Браулио.
— Твою мать, че, я одолжил ее только тебе! Скажи еще, что тот был пьян!
— Да, как бедуин. Извини меня.
— Но этот субъект всю жизнь пьян, че… Что же ты со мной делаешь? Черт тебя подери! Ведь ты же знаешь, что я с ума схожу по моему «форду»!
