— А Дуська грит, домового видела, правда, Дусь?
— Ну видела, ну и что, — сердито отозвалась мама Дуня. — Домовой он и есть домовой, и нечего тут кричать.
— А у Мавры, грят, все пиво вчерась скисло.
— А у нее отродясь ничего хорошего не было…
— Да нет, кажет, порча…
— Да она сама ведьма!..
— На ферме-то, на ферме, кто-нибудь слышал, бабы? Чернуха двухголовым телятей отелилась!
Бабы суеверно перекрестились.
— А я вам так скажу, девки, — поведала им Дуня. — Хоть и не велел мне Семка сказывать, а скажу: знаю доподлинно, все это от безверия нашего. Был у нас один верный человек, так и сказал: от грехов, говорит, от того что Бога забыли. От того-то нечисть и плодится со страшной силой…
— Ой, батюшки, что ж это будет-то…
— Да не вой ты, дура! — прикрикнула на нее бабка Марья. — Знач-так, первым делом надо попа найти, и пусть все дома освятит и всех детишек покрестит.
— Тю-у-у-у! Лепилинский поп, он сам жук еще тот, хуже черта лысого. По девкам шастает, цыгары смолит и на машине разъезжает…
— Ну й цур ему, абы какой был, главно, чтоб дело свое знал!
— К попу, бабоньки, к попу, все собирайтеся и без него не вернемся!..
— Га-а-а!.. га-а-а… — хохотал Ерема, глядя на бабий переполох и оглушительно щелкая бичом. Его проблемы духа не волновали.
* * *
Утром того же дня Семен Бессчастный не без некоторой внутренней робости ступил а крыльцо бузыкинского особняка. На звонки долгое время никто не отвечал. Спустя минут пять в дверях показался заспанный швейцар в майке и зеленых с золотым галуном штанах. Звали его Антошей Шабером.
— Кого хошь? — просипел он, меряя сержанта косым взглядом.
— Мне нужно поговорить с Саш… то есть с Александрой Петровной, — сказал Семен, предъявив дворецкому удостоверение. И добавил: — По служебному делу.
— Ты че? — опешил Антоша. — Совсем уже того, да?
— Чего «того»? — набычился Семен. — Что еще за «того»? Ты с кем говоришь? Я провожу следствие по делу об убийстве, ясно? — заорал он совсем уж непривычным для себя, каким-то писклявым голосом, таким, что Антоша попятился, проворно затворил за собой дверь, но сержант быстро поставил ногу и вломился в прихожую следом за ним, едва не сбив с ног величаво подплывающую супругу главы управы, Ларису Матвеевну.
— Что, что такое? Что еще стряслось? — встревоженно спросила она, запахивая расшитый драконами пеньюар. Видно было, что на ней не лучшим образом сказалась бессонная ночь. — Вас нам только еще не хватало! — возмутилась она, выслушав сбивчивое требование Семена. — Вы что, не понимаете, что пришли не вовремя? Не понимаете, в каком мы все сейчас состоянии? Муж тяжело болен, дочь вернулась под утро чуть живая, я одна между ними разрываюсь, сама едва стою на ногах, а тут еще вы со своим дурацким допросом… Ну хорошо, идите, а я сейчас позвоню вашему начальнику и все улажу.
