Он подошел к ней и осторожно дотронулся до ее плеча. Она подняла на него заплаканные глаза.
– Здравствуйте, – участливым тоном сказал молодой человек. – Вам нехорошо? У вас горе? Что случилось?
У Фотины не было сил говорить. Она молча вынула из сумочки письмо с впечатляющей цифрой и красным шрифтом в конце и подала его молодому человеку. Он бегло пробежал письмо, пожал плечами.
– У вас нет денег заплатить? – спросил он.
– Мне никто никаких услуг не оказывал! Не за что платить! А меня посадить хотят! – хрипло сказала Фотина и зарыдала.
Парень еще раз пробежал глазами письмо.
– Я вам верю, – сказал он. – Не волнуйтесь. Сейчас все уладим. Если вас не затруднит, пойдемте со мной.
– Куда? В тюрьму? – спросила почти безумная Фотина.
– Нет, зачем же в тюрьму. Вон туда, – и парень кивнул по направлению к даме, с которой давеча беседовал.
Фотина поднялась и пошла за ним.
Подойдя к даме, молодой человек показал ей письмо – не для чтения, а как предмет, вещественное доказательство – и сказал так:
– Это просто чудовищно, что они там творят, в этой «Комиссии», Марина Владиславовна. Не поддается описанию. Они забыли об элементарных нормах приличия. Они ведь призваны помогать людям, а не давить, стращать и репрессировать. Ведь на дворе вовсе не эпоха Ивана Грозного. Им платят зарплату – чтобы они оказывали помощь! Хороша помощь. Вот перед нами стоит обыкновенная русская женщина, мать-одиночка. Не богатая. Работает, растит детей. Никого не обижает. И вот, пожалуйста – что-то не сошлось в бюджете, и они решили добрать нехватку вот таким вот зверским способом, за счет матерей-одиночек. Им ничто не свято. Их самих всех посадить надо. Или сжечь на площади. Исаакиевской, а лучше на Дворцовой, нагляднее чтобы.
Марина Владиславовна взяла у него письмо и быстро его просмотрела, надев очки.
– Это Брянцев мне устроил, – наябедничала Фотина, переполняясь надеждой.
– Брянцев? – удивилась Марина Владиславовна. – Я знаю его родителей. Да, помню, он именно в «Комиссии» работает. Вот негодяй. А какие у него родители. Замечательные, душевные, последнюю рубашку снимут. И такой сын. Нет, я этого так не оставлю. Сейчас пойду звонить. Распустился. Завтра же его уволят, и ничего вам платить … э … – она заглянула в письмо … – уважаемая Фиона…
– Фотина, – поправил парень.
– Именно. Уважаемая Фотина, солнышко, не волнуйтесь, идите себе спокойно домой. Никаких штрафов и никаких судов. Что еще за новости! Ну, наконец-то мне есть чем заняться во второй половине дня. А то я уж от безделья выть было начала. Ну, сейчас я им устрою! Представляю себе, как они заскулят! Ты ведь меня знаешь, Серж.
