— Ты прав, лучше прямо сейчас пойдем и убьем его.
Демьяна аж передернуло.
— Я не в этом смысле.
— А я в этом. Нужно спуститься и прикончить его. Даром что руки связаны и мешок на голове. Кричать тоже не сможет.
— Да и я его хорошо кистенем приложил, может, сам того, в смысле кончился, — снова подал голос приказчик.
— И не думай даже, — Демьян от страха, похоже, разозлился, — рассказывал мне нонешний воевода, как они с князем его подобрали на дороге. За то, что девке помог сбежать, татары его так исколошматили, что думали: все уже, умер. А он выжил да еще в сотники выбился.
— Точно, — подхватил Наум, — живучий, как… — боярин задумался, подбирая сравнение. Перед глазами почему-то встала картина, как он топит кота, которого недавно притащила в терем дочь (кот повадился метить его сапоги).
Все потрясенно замолчали.
— Ну и что? — снова заговорил Митяй, — все равно на него управу найдем, всего делов: спуститься и придушить. Сопротивляться не сможет. Нужно только решить, кто пойдет.
— А разве не ты? — поинтересовался Наум, — не боярское это дело — руки об сотника марать.
— Ну нет, вместе влипли, вместе и выпутываться.
— Жребий бросим, — предложил Наум, — всем идти нельзя — подозрительно больно.
Митяй сгонял за палочками. В шапку бросили одну длинную и две короткие.
Пока тащили, сердца бешено бились. Лица горели от стыда за страх, который они испытывали перед связанным, избитым человеком, которого нужно было лишить жизни.
Жребий выпал Науму. Демьян шумно вздохнул с облегчением. Митяй сделал вид, что не очень обрадовался, но было видно, что он будто груз свалил с плеч.
Наум резко встал.
— Ну ладно, пойду я, ничего без меня сделать не можете.
— С Богом, — пожелал Демьян и вдруг подумал, что это напутствие для такого случая совсем не подходит.
За час, который Георгий просидел наедине со своими мыслями, он уже успел пережить и передумать все. От надежды, когда он избавился от пут, до отчаяния. Сознание рисовало картины одна страшнее другой. Он видел, как враги разоряют скит. Убивают всех, кто там нашел пристанище. Всадник нагоняет Олесю… нет!
Сотник саданул кулаком по полу. Облегчение не наступило.
Последней картинкой все время была сцена, как он умирает, всеми позабытый в этой вонючей дыре, когда его сотня только и ждет приказа к выступлению.
Еще один такой удар по деревянному полу — и он сломает себе пальцы.
Сотник постарался взять себя в руки, начал читать молитву. Сосредоточиться не получалось. Нельзя останавливаться. Сколько времени он молился — не знал. Георгий читал с детства знакомые молитвы одну за другой, обратился к святому, имя которого носил. Внезапно он ощутил уверенность и успокоился.
