. В сталинской трактовке немаловажную роль играла забота о прочности мифологем, опиравшихся на закостеневшие представления прошлого и приносивших ему пользу для решения текущих задач.
Будучи идеологически перенасыщены, многотомные публикации документов и фундаментальные коллективные монографии по внешней политике СССР>{4} фактически не выходили за пределы сталинской трактовки этой проблематики. В нее практически не вносились должные поправки с учетом новых геополитических реалий, существенного изменения основных тенденций развития военно-политических процессов, возрастания нестабильности обстановки на региональном и континентальном уровне, усиления борьбы за сферы влияния, обострения противоречий и необходимости поиска новых конфигураций, союзов и блоков для обеспечения своих рациональных интересов. Вне поля зрения историографии оставался курс, окончательно оформившийся с отказом от антифашистской линии М. Литвинова, — осваивание с гитлеровской внутри- и внешнеполитической прагматикой, неверное восприятие нюансов международного положения и неадекватные меры по преодолению геополитической изоляции СССР, по нейтрализации широкого спектра угроз безопасности страны, нарушение самих политико-правовых основ национальной безопасности. Игнорировались или получали превратную трактовку следующие сюжеты: целый ряд ошибок и просчетов в представлениях о возможности монтирования антисоветских союзов и блоков — Германии с Польшей, западно-европейских держав с той же Германией после военного разгрома Польши; использование военно-силовых форм действия и способов защиты; блокирование с противником, участие в скоординированной деятельности против третьих стран; усиление борьбы за сферы влияния и поиск действенных мер вне пределов допустимой системы морально-политических координат; нарушение международных норм и договорно-правовых актов; применение противоправных акций, использование деструктивных факторов территориальных претензий со стороны гитлеровской Германии, создание видимости политико-правового обеспечения своих действий и т.д.
Практика кануна войны исходила из решающего значения фактора силы при распределении «сфер влияния» — на деле территорий более слабых соседей. Закамуфлированным механизмом пуска катынского преступления были договоренности СССР и Германии, которым официально придавалась форма обеспечения национальной безопасности. Советская историография оправдывала действия Сталина в 1939 г., сговор с Гитлером и «освободительный поход» 17 сентября при помощи серии мифологем, а массовое убийство польских военнопленных просто было приписано после нападения гитлеровской Германии на СССР противнику.
