— Отлично. Сейчас наденем шлем на твою головку.
Хорошо, Том. Но я бы с большей охотой занялась твоей.
Продолжить свой тайный монолог я не успела.
Том напялил на меня ярко-зеленый шлем, который со светло-синей курткой смотрелся жутко. Теперь я выглядела как чучело.
— А тебе идет. — Он фальшиво улыбнулся.
— Неужели? Значит, я собралась лететь с человеком, у которого серьезные проблемы со зрением.
Том рассмеялся (слава богу!) и велел мне лезть внутрь. Когда он довольно жестко втискивал меня в кабину, ладонь его прошлась вдоль всего бедра — изнутри! Признаться, после этого я уже не понимала, что он там рассказывает про предстоящий полет. Улавливала какие-то отдельные слова и фразы. Но осмыслить их не удавалось. Сказал что-то про шум мотора и про холод, но увы, мой мозг не желал отвлекаться от ощущений, вызванных прикосновением ладони Тома.
— Не смущает тебя это все, Лора? Выдержишь?
— О да, — снова брякнула я, тут же мысленно припечатав себя неслабым ругательством.
— Тогда в путь!
Том стал пробираться в крошечную пилотскую кабину, вперед. Мне пришлось немного раздвинуть ноги, чтобы он уселся удобно. Кровь в жилах разыгралась еще сильнее. Том что-то говорил в микрофон с человеком, находившимся в гофрированном здании. Получив от него разрешение на вылет, Том разогрел мотор, и мы покатили по огромной площадке, размеченной оранжевыми черточками, к взлетной полосе.
Сердце билось все сильнее и сильнее. Несмотря на все предполетные манипуляции, я как-то забыла, что действительно сейчас оторвусь от земли, и только в этот момент в полной мере осознала, что происходит. То есть когда мы вырулили на полосу.
— Готова? — крикнул Том, громко, чтобы перекричать мотор.
— Да, бля-а-а! — заорала я и почувствовала, как завибрировало все тело, каждая жилочка.
Вибрация усиливалась по мере того, как Том набирал скорость для взлета. Мы неслись по взлетной полосе, у меня перехватило дыхание, и вдруг мы оторвались от земли.
Самолет поднялся в воздух. Я задышала часто-часто, как испуганный щенок. Мы оказались над деревьями, подо мной проплывали загородные ландшафты. Это было… классно! Но… жуткий холод.
Начало мая, однако май этот английский. Днем может быть четырнадцать градусов. Но серым туманным утром, на высоте, при скорости семьдесят миль в час можно смело отнимать двенадцать градусов.
В холод я тут же начинаю хлюпать носом. И коробками извожу бумажные платки. А теперь представьте, что со мной начало твориться, когда в лицо стал хлестать обжигающе холодный ветер. Никогда раньше я не сидела, распустив сопли. И надеюсь, это не повторится.
