Еще пару километров — и мы свернули на боковую дорожку, уводящую в холмы. По ней было видно, что недавно тут ходили и ездили, причем весьма активно: иссохшая земля вся в колеях, на деревьях по краям — свежесломанные ветки. На вершине горы мы увидели лагерь: три больших круга фургонов, несколько палаток. Цирк, но не готовый к представлению, а остановившийся на отдых в пути. Лагерь окружала стена сухой кладки. Подобные стены — не редкость в этих краях; похоже, их порой строили не столько для того, чтобы организовать загон для скота или обозначить границы, сколько чтобы пристроить валяющиеся решительно повсюду каменные обломки. Унылый седой карлик сидел и сторожил калитку с тремя перекладинами у входа на поле.
— У нас уже есть силач. — Он близоруко прищурился, оглядывая Снорри, и крайне выразительно сплюнул. Карлик был из тех, у кого голова и кисти рук как у обычных людей, а вот торс какой-то стиснутый, да и ноги кривые. Он сидел на стене и чистил ногти ножом, которым, судя по выражению лица, куда охотнее поковырял бы незнакомцев.
— Эй-эй, не обижай Салли! — возмутился я. — Если у вас там уже есть бородатая женщина, в жизни не поверю, что она свежа, как эта красотка.
Это привлекло внимание карлика.
— Тогда привет тебе, Салли! Гретчо Марлинки к твоим услугам!
Я чувствовал спиной, как надо мной нависает Снорри, явно готовый свернуть мне шею в любой момент. Коротышка соскочил со стены, покосился на Снорри и отпер калитку.
— Заходите. Синяя палатка в центре слева. Спросите Тэпрута.
Я зашагал впереди. Хорошо еще, что Гретчо был слишком мал ростом, чтобы ущипнуть Снорри за задницу, а то пришлось бы добывать для Тэпрута нового карлика.
— Салли? — пророкотал норсиец у меня за спиной.
— Подыграй мне.
— Нет.
Циркачи по большей части спали на жаре, но кто-то и работал. Чинили колеса и оси, ухаживали за животными, зашивали холстину, хорошенькая девушка делала пируэты, женщина на сносях наносила татуировку на спину раздетого до пояса мужчины, неизбежный жонглер подбрасывал предметы в воздух и ловил их.
— Сущая трата времени, — кивнул я на жонглера.
— Мне нравятся жонглеры!
В обкорнанной черной бороде Снорри мелькнула белозубая ухмылка.
— Боже! Таким, как ты, вроде бы клоуны нравятся.
Ухмылка стала шире, словно само упоминание о клоунах уже было смешно. Я повесил голову.
— Пошли.
Мы миновали каменный колодец, за которым стояло несколько могильных камней. Совершенно ясно: много поколений отдыхало здесь в пути. И кто-то остался здесь навеки.
