Утром следующего дня артиллерия возобновила обстрел. Снаряды рвались главным образом около казарм пятого и шестого полков.
Было много убитых и раненых. Повсюду слышались стоны умирающих. Санитары (врачи ушли в Фельтен) работали день и ночь без отдыха, перевязочных средств и медикаментов было очень мало.
В этот день приезжал еще один гонец от Занкевича с предложением подчиниться и выйти из ля-Куртина. Глоба и члены отрядного комитета, не желая брать на себя ответственность за тяжелые последствия, обходили роты и команды, говоря, что комитет предоставляет право каждой роте действовать самостоятельно: кто хочет уходить к фельтенцам – пусть уходит.
В ротах и командах снова начались споры и разговоры. Некоторые настаивали на сдаче фельтенцам, но большинство и слушать об этом не хотело.
А положение осложнялось. С момента раскола дивизии прошло много времени. В наш лагерь продукты не подвозились, мы питались запасами, которые были завезены на склады раньше. К концу августа на складах ля-Куртина осталось незначительное количество муки, крупы и макаронных изделий. Мяса давно не было, его заменяли мясные консервы, но теперь и они кончились.
Весть о том, что лагерь остается без продуктов, угнетающе подействовала на солдат. Кое-кто стал открыто выражать недовольство, обвинять во всем отрядный комитет, но подавляющее большинство не обращало внимания на эти разговоры.
Совместная жизнь в продолжение года так крепко спаяла нас, что каждый считал преступлением оставить товарищей в ля-Куртине, а самому уйти к фельтенцам, чтобы спасти свою шкуру. Поэтому ни тридцатого, ни тридцать первого августа из нашего лагеря ни один солдат не ушел.
Ночью пулеметный огонь фельтенцев усилился. Из казарм нельзя было носа показать. И мы были удивлены, когда узнали, что в полночь группа смельчаков, вопреки запрещению отрядного комитета, ушла в горы на разведку и, захватив троих фельтенцев, быстро вернулась в лагерь.
Оказалось, что наши солдаты еще днем высмотрели в бинокли скрытый в горах пост фельтенцев и ночью сняли его без единого выстрела.
Вскоре после возвращения разведчиков в лагерь пришел Василий Краснов, тот, что был послан нами в свое время для тайной связи в Фельтен. Он пробирался в ля-Куртин густым лесом и все лпцо ободрал сучьями. Краснов передал отрядному комитету список ля-куртинцев, которые считались главными зачинщиками «мятежа». В списке были фамилии всех членов отрядного и полковых комитетов, а также фамилии председателей ротных комитетов. Это был список «первой категории». Кроме него имелся список «второй категории», гораздо больший, чем первый. В нем указывались фамилии членов ротных комитетов и солдат, которые часто выступали на общих собраниях с требованием отправки в Россию. Все остальные ля-куртинцы были отнесены «к третьей категории».
