– Молчать! – закричал он. – Марш за мной.
На дворе нам дали колуны и приказали колоть дрова. Работа продолжалась часа полтора. Посмотрев на громадную кучу дров, дежурный сказал:
– Можете итти в роту.
Когда отделение было построено, он обратился ко мне:
– Выходи из строя.
Я вышел.
– Это ты про урок говорил?
– Я.
– Вот и хорошо. Иди-ка за мной.
Дежурный довел меня до мусорного ящика, дал железную лопату и заявил;
– Хорошенько подбери весь мусор и перекидай в ящик, а когда закончишь, доложи мне.
На заре мороз усилился. Чтобы не мерзнуть, я с азартом начал бросать мусор в ящик. За час убрал все и пошел докладывать дежурному.
– Пойдем, я проверю, – сказал он.
Убедившись, что работа выполнена, похвалил:
– Молодец!
Я молчал.
– Когда тебе говорят – молодец, надо отвечать: рад стараться. Понял?
– Так точно, понял, – ответил я.
– Ни черта ты не понял, если бы понял, сказал бы…
– Так точно, понял, господин дежурный, – крикнул я.
– Молодец! – процедил тот сквозь зубы.
– Так точно, понял, господин дежурный! – повторил я.
– Баран серый! Да я же говорю тебе – молодец, как же надо ответить?
– Рад стараться, господин дежурных!! – гаркнул я.
– Ну, пойдем, – произнес тот довольный и повел меня на кухню.
Он приказал повару налить мне вчерашних щей. Повар оказался добрым малым; усадил за стол, налил большую кастрюлю жирных щей, отрезал ломоть свежего черного хлеба. Я съел все без остатка, поблагодарил повара и собрался уходить.
На прощанье повар дал мне здоровенный мосол, покрытый мясом, наказав спрятать его и не показывать дежурному.
Наработавшись за ночь, я спал крепко. Отделенному командиру Петрову пришлось долго стегать меня ремнем, прежде чем я открыл глаза.
*
Сразу же начались занятия. До обеда нас учили рассчитываться «по порядку номеров», «на первый-второй», учили поворачиваться «направо», «налево», «кругом». После обеда занимались «словесностью». Сперва обучали титулованию начальства, начиная с царя Николая и кончая «непосредственными начальниками» – взводными и отделенными командирами. В первый же день все у меня в голове перепуталось: все эти «ваши благородия», «ваши высокоблагородия», «ваши превосходительства», «сиятельства», «высочества» и «величества».
После ужина заставили разучивать солдатские песни. Унтер- офицеры пробовали наши голоса и назначали запевал.
На другой день был осмотр одежды и обуви, привезенных нами из дому. Тем, у кого сапоги признавали годными, уплачивали по восемь рублей, остальным выдавали новые. ’Кроме сапог мы ничего не получили и ходили в штатском.
