— Командуйте, — говорю я. — Цель номер шестнадцать.
— По дзоту! — немного нараспев, как все артиллеристы, начинает Игорь.
У пушки все приходит в движение. Прави́льный Дзюба, широко расставив ноги, поворачивает ее в сторону церкви. Заряжающий берет в руки выстрел и держит ключ установки взрывателя на головке снаряда. Наводчик прильнул к прицелу. Замковый открыл замок.
И вдруг все меняется.
Сперва у полотна железной дороги, перед «Лощиной смерти», на ничейной земле, среди мотков спирали «Бруно», мелькают почти невидимые белые фигуры. Сколько их? Три, четыре… От станции вдогонку бухает немецкий крупнокалиберный пулемет. Его оранжевые трассирующие пули показывают направление другим пулеметам. Весь участок переднего края немцев оживает. Прямо перед нами в одном из снежных холмов появляется черное пятно и возникают розовые вспышки. Это немецкий пулемет бьет косо, кинжальным огнем, но не по нам, а туда же, в сторону насыпи. Там теперь рвутся мины.
Все ясно: возвращается наша разведка.
Надо давить этот пулемет. Косой огонь для отходящих разведчиков самый страшный.
— Отставить, — приказываю я, и Игорь моментально меня понимает. Он уже успел в бинокль измерить угол поворота.
— Правее один двадцать! Пулемет! — кричит он наводчику.
— Цель вижу! — отзывается наводчик.
— По пулемету, осколочным!
Патрон влетает в казенную часть. Клацает затвор.
— Наводить ниже цели. Прицел четырнадцать, огонь!
Чуть левее пулемета, перед ним, взметается снег с комьями черной земли. Орудие прыгает назад. Наводчик бешено крутит рукоятку прицела.
— Откат нормальный! — кричит замковый.
Ваня Филиппов сам склоняется над рейкой указателя отката.
— Правее ноль, ноль пять, больше один. Наводить в центр. Беглый, огонь!
Теперь я понимаю Игоря. Он не берет цель в вилку, как это полагается. Сейчас некогда. Надо заставить замолчать этот пулемет немедленно. Игорь рискует, но поступает правильно.
Отваливается вниз клиновой затвор. Звякая о станину, вылетает гильза, а в стволе уже новый патрон. Выстрел! Снова выстрел! Еще выстрел… Разрывы переместились к самому дзоту. Я на секунду отрываюсь от бинокля. Вижу Игоря. Из-под ушанки, сдвинутой на затылок, выбились светлые волосы, падают на высокий лоб, губы сжаты.
Пули щелкают по щиту. Кто-то и нас заметил. Черт с ним!..
Трубников, оказывается, ничего не боится. В его руках летают снаряды: ящик — ствол, ящик — ствол. Десять выстрелов… Пятнадцать…
Молчит пулемет. Мы видим: дым идет из амбразуры…
