Когда гремели пушки | страница 74
Огневая точка Игоря Климова — такой же снежный холмик, такая же снежная яма со снежным бруствером, а землянка иная. Она осенью сорок первого года была отбита у немцев, и поэтому ее входная дверь обращена к Старо-Панову. Шальные пули часто дырявили ее. В землянке между нарами было простреливаемое пространство. Вот почему перед дверью не садились, с одной половины в другую переходили побыстрее, а к дыркам относились со злой иронией: «Вентилируют, зараза!»
Теперь перед дверью со стороны противника — широкий вал из плотного снега, политого водой. Пули в нем вязнут. Филиппов поворачивается ко мне и говорит одно слово:
— Климов…
Я киваю. Мы понимаем друг друга: освоился новый командир орудия.
Светает. Времени терять нельзя. Быстро пустеет пирамида. Винтовки надеваются по-кавалерийски, через голову, чтобы они висели за спиной, не мешали. В густом морозном полусумраке лица у всех бледные, даже зеленые. От бессонной ночи? От недоедания? Может быть, боятся?
Нет, только у одного бойца Трубникова излишне суетливые движения, и это его выдает. Ничего. Просто он в первый раз выходит стрелять прямой наводкой.
Орудие надо тащить метров двести к западной позиции.
— На колеса! — негромко командует Игорь.
Эта команда знакома всем артиллеристам, которым когда-нибудь приходилось идти с орудием в боевых порядках наступающей пехоты и поддерживать ее огнем в упор. На колеса! Иначе ее не сдвинешь в снегу. На колеса! — вместе с ними медленно двигаются руки, и орудие идет вперед, прорывая борозду в снегу.
Мороз, а по лицам течет пот. Ноги вязнут и подкашиваются от усталости, в глазах темно и во рту сухо…
И с каждым поворотом колеса пушка идет не назад, а вперед, под пули, под прицельный огонь… Черт его знает, когда нас заметят…
А этот парень, Игорь, еще смеется.
— Баня, ребята! — шутит он. И ведь не так уж это смешно, в другой обстановке, пожалуй, никто и не улыбнулся бы. А сейчас хохочут.
И Трубников хрипло смеется:
— Баня! Скажет ведь наш командир, а?
Говорит он это с гордостью: «Вот какой он у нас, командир!»
На этот раз Игорь приготовил тактическую новость. Откуда-то появились четыре широкие доски. Крашенные с одной стороны желтой масляной краской, они, вероятно, когда-то были мирным полом в чьем-то доме, а теперь служат военную службу. Где он их достал? Ведь на переднем крае давно нет домов… А в сущности, какая разница, где достал. Важно, что есть.
Вот она, наконец, запасная позиция!
Но отдыхать нельзя, разогнуться нельзя. Уже виден передний край обороны немцев. Торчат колья колючей проволоки, в глубине за проволокой видны какие-то белые неровности да еще глубже — остовы обгорелых домов, развалины здания станционной водокачки, вокзала, черные стволы деревьев. Белые неровности — это и есть цели. Днем немцы амбразуры пулеметных дзотов закрывают изнутри белыми щитами. Но мы эти хитрости знаем. Нам известно, что у развалин церкви в невинном снежном холме — пулемет.
