Вигмер задумчиво покрутил свой ус и лишь после некоторого раздумья ответил:
– Золото? Сомневаюсь. Но дело в том, что в это верят многие другие люди. Именно поэтому табличка имеет для них такую ценность.
– Надписи на ней сделаны халдейской клинописью, сэр. У вас есть кто-нибудь, кто мог бы прочитать их?
– Это мог бы сделать Джордж Пиблз, если бы находился здесь, но, по-моему, он сейчас на задании, наблюдает за погрузкой на корабль подозрительных артефактов из храма Осириса в Абидосе. Думаю, он вернется еще не скоро.
– О, – разочарованно выдохнула я. – А что мне тем временем делать с этой табличкой? Она привлекает к себе большое внимание посторонних.
– У меня есть дела поважнее, чем заботиться о каких-то шарлатанах и сумасшедших оккультистах, – махнул рукой Вигмер. – У ваших родителей есть сейф? Вы можете положить в него табличку до тех пор, пока не вернется Пиблз?
– Да. Но что вы все-таки думаете о том, откуда фокуснику стало так много известно?
– Это очень странно, здесь я согласен с вами.
Услышав эти слова, я слегка ободрилась и даже отодвинулась чуть глубже к спинке стула.
– Полагаете, имеет место утечка информации?
– Нет, я так не считаю. Вы говорили, что кроме вас об Изумрудной табличке знают еще два человека: ваш брат и Лимбургер, так?
– Вы, наверное, имели в виду Стилтона, сэр.
– Правильно, Стилтон. Вероятнее всего, об Изумрудной табличке проговорился кто-то из них.
– Но это не объясняет, откуда Ови Бубу знает о том, что Сердце Египта было возвращено в Долину царей. Об этом знали только я и члены Братства Избранных хранителей.
– И Змеи Хаоса, – напомнил мне Вигмер.
– О, – сказала я, откидываясь на спинку стула. – Вы считаете Ови Бубу одним из слуг Хаоса?
– Нет, не считаю. Змеи Хаоса ведут себя совершенно иначе, чем он. Я думаю, что этот Бубу всего лишь ловкий шарлатан, соблазнившийся возможностью завладеть магической реликвией. Такой же проходимец, как Троули и его Орден Черного Солнца.
– Сэр, – медленно начала я. – Раз уж мы вспомнили о Хаосе, я хочу вас спросить…
– Да? – приподнял он одну свою густую седую бровь.
– Это касается адмирала Сопкоута. Я хочу, чтобы мне разрешили рассказать моей бабушке о предательских действиях…
– Нет!
– Но она на грани того, чтобы сделать чудовищную ошибку, – возразила я, наклоняясь вперед на стуле. – Она договорилась в Адмиралтействе об отпевании Сопкоута. Представляете, что с ней будет, если она когда-нибудь узнает о том, что устроила торжественные похороны преступнику, предавшему свою страну.
