Комбриг недоверчиво смотрит на меня. Но у меня на лице преданность и искреннее раскаяние в содеянном.
— Ну что, хорошо на гауптвахте?
Опускаю понуро голову:
— Плохо, товарищ подполковник. Очень плохо.
Фисюк добреет, видимо, и вправду поверил, что меня этой мерой пронял.
— Будешь себя плохо вести, снова посажу.
— Не надо, товарищ подполковник, — со слезой в голосе выдавливаю я.
— Ну ладно, иди в строй.
— Есть! — радостно гаркаю я, еле сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.
Вечером того же дня под балконом комбрига мы метелим каких-то заезжих грузинов. Они сдуру не разобрались и попытались меня ударить, посчитав слишком пьяным и потому безобидным. От неминучей гибели их спасает начальник штаба, вышедший на балкон.
Комбриг тоскливо смотрит в окно.
В один из осенних дней 1983 года меня встретил у дома Костя Невзоров.
— Козлевич, привет! Ты слышал, к вам в роту новый командир прибыл?
— Нет, конечно. А кто такой?
— Мой однокашник, красный дипломник, Саня Лихидченко.
— Ну и как мужик?
— Да нормальный. Наш с тобой ровесник.
— Понял! — сказал я, поблагодарил Константина за полезную информацию и поднялся к себе.
После обеда в роте со мной действительно встретился незнакомый капитан. Представился, предложил общаться «на ты» и через несколько минут очень доброжелательно пригласил пообщаться в каптерке роты.
Посмотрев на меня внимательно, он прямо спросил: «Серега, скажи, пожалуйста, почему командование бригады о тебе такого нелестного мнения?».
Мне стесняться было нечего, и я рассказал все, как было. Саня внимательно слушал, а потом сказал:
— Ну, ладно, я все понял. Такое бывает по молодости. Я сам куролесил, пока молодым был. Такое творил, не приведи, Господи! Потом стал старше, женился, остепенился.
Я сидел и поддакивал, а нового ротного распирало все больше:
— Вот и ты, послужишь с мое, тоже остепенишься.
— Саня, так у меня по службе нареканий-то нет. Если не считать суд чести за то, что я морду солдату набил. Он, подлец, посмел руку на офицера поднять, — возразил я.
— Но ведь во внеслужебное время вы чудите?! — то ли спросил, то ли утвердительно сказал Лихидченко.
— Бывает, — не стал спорить я. — Но ведь это мое личное время.
— Ну вот, а когда станешь старше, женишься, семейные проблемы появятся. Не до этого будет, — снова завел свою шарманку ротный. — Вот когда я молодой, как ты был… А вот теперь, когда я такой старый, как я… А вот когда ты станешь старше… — и так далее.
Наконец мне это надоело, и я спросил:
