Утро следующего дня. Построение всей гарнизонной гауптвахты. Мама, дорогая! Сколько же здесь народу. Только солдат и сержантов человек сто тридцать. Прапоров около десяти. Утром ко мне добавился еще один старлей из двухгодичников. Тихий, интеллигентный грузин. За что его? Даже представить не могу.
Развод. Мы со старлеем в первой шеренге. За нами в двух шагах прапора, за прапорами еще в шести шагах — сержанты. И от них в нескольких шагах — строй рядовых. Начгуб чувствует себя если не античным богом, то уж не меньше чем полубогом по отношению к нам, смертным. Меня это начинает раздражать. И ладно бы выкобенивался перед солдатами и сержантами. Нет, он не делает разницы между ними и прапорщиками и офицерами.
О! Он ко мне с претензиями. М-да! Дурачок. Лучше бы тебе меня не трогать. Нет, подходит и что-то мне про распорядок бредит. Какой, на хрен, распорядок. Я здесь отдыхаю, отсыпаюсь. Можно сказать, отдыхаю перед суровыми буднями боевой учебы. Именно это я ему и говорю. Старлей, тощий, болезненного вида, с желтым лицом. От бешенства вся моча и желчь ударили в голову, поэтому стал цвета горчичника. Потом глаза начинают пучиться и лезут из орбит. Одновременно, как у хамелеона, окрас лица меняется на бурый. Интересно как! У нас даже комбриг так не может. Вот и голос появился. Орет что-то про устав и про то, что он мне добавит суток.
Шепчу ему: «Иди сюда!». Не идет, боится и продолжает взвизгивать на расстоянии. Дурачок. Придется обращаться к тебе отсюда. Снова шепчу, но довольно громко, поэтому слышит шеренга прапоров и даже некоторые сержанты.
— Послушай, старлей. Ничего ты мне не сделаешь. Амнистия завтра. Я отсюда в любом случае выйду. А адрес твой домашний мне уже известен. Так что перед отъездом я тебя у подъезда подожду. Поговорим как старые приятели. Я-то в Лагодехи уеду, а ты, может быть, и в госпиталь. Так что лучше потерпи, пока я выйду, и не выеживайся.
В строю прапорщиков и сержантов смешок. Старлей в шоке. Он с такой наглостью еще не сталкивался. Но слова мои ему в душу запали. Побубнил и ушел. Остаток срока я провел безоблачно.
Прибыл в часть, доложил комбригу.
— Где вы были, товарищ лейтенант?
— Там, куда вы меня отправили, товарищ подполковник. На гауптвахте.
— Так я вас на трое суток сажал. Вам что, там добавили?
— Ну что вы, товарищ подполковник. Вы же знаете, я — образец воинской дисциплины. Просто три дня мест не было. Пришлось на вокзале ночевать, чтоб волю командирскую исполнить и подвергнуть себя аресту. Спасибо коменданту. Он кварельский, как земляка посадил.
