Через полчаса я уже сидел в столовой, вдвоем с Еленой Григорьевной. Она угощала меня ужином, вином, чаем. Полена трещали в камине, а свет висячей лампы заключил нас в свой круг, который мне казался волшебным. Я не чувствовал никакой усталости и был влюблен, как никогда.
Я был молод, красив и, право, не глуп. Я имел все права на внимание женщин. Но Елена Григорьевна с необыкновенной ловкостью уклонялась от всех тем о любви. Она заставляла меня разговаривать с нею совершенно так же, как если бы мы были на многолюдном рауте. Она смеялась моим остротам, но делала вид, что не понимает никаких моих намеков.
Несмотря на то, между нами постепенно возникла особого рода близость, которая позволяла нам говорить более откровенно. И вот, видя, что уже близок час, когда надо будет разойтись, я, наконец, решился. Меня словно толкало сознание, что подобный случай более не повторится. «Если ты не воспользуешься сегодняшним днем,-говорил я сам себе, – тебе останется винить самого себя». Сделав усилие над своей волей, я вдруг прервал разговор на полуслове и сразу, как-то бессвязно и нелепо, высказал все, что таилось в душе:
– Зачем мы притворяемся, Елена Григорьевна! Вы хорошо знаете, зачем я приехал сегодня. Я приехал сказать вам, что вас люблю. И вот говорю это. Я не могу не любить вас и хочу, чтобы вы любили меня. Прогоните меня, и я покорно уйду. Если же вы меня не прогоните, я сочту это за знак, что и вы меня любите. Я не хочу середины. Хочу или вашего гнева или вашей любви.
Детские глаза Елены Григорьевны стали холодными, как хрустали. Я прочел такой ясный ответ на ее лице, что молча встал и хотел идти прочь. Она остановила меня.
– Полноте! Куда вы! Не будьте мальчиком. Сядьте.
Усадив меня около себя, она стала говорить со мной, как старшая сестра с капризным ребенком.
– Вы еще слишком молоды, и любовь для вас в новинку. Будь на моем месте другая женщина, вы влюбились бы в нее. Через месяц вы полюбите третью. Но есть иная любовь, которая черпает душу до дна. Такова была моя любовь к Сергею, к моему покойному мужу. Я отдала ему все свое чувство до конца. Сколько бы вы ни говорили мне о любви, я буду вас слушать, как труп. Поймите, что во мне не осталось способности понимать такие речи. Все равно, как если бы вы говорили перед глухой. Помиритесь с этим. Вам не может быть обидно, что вы не могли увлечь своей любовью мертвеца.
Елена Григорьевна говорила с легкой улыбкой. Это показалось мне почти оскорбительным. Мне представилось, что она насмехается надо мной, ссылаясь на любовь к покойному мужу. Я весь побледнел. Помнится, на глазах моих выступили слезы.
