Впереди разгорелась ожесточенная перестрелка. К Бахареву подскочил Кисленко и, упав на живот, прошептал:
— Саперов не пускают к переднему краю.
— Ничего страшного, — спокойно проговорил неизвестно когда подошедший командир батальона. Он лежал на куче щебня позади всех и смотрел в сторону противника.
— А мины? Напоремся на них, — возмущенно ответил Кисленко.
— Никаких мин перед вами нет, — решительно ответил майор, в упор глядя на Кисленко, — мы артиллерийским и пулеметным огнем все прощупали, нигде ни одного взрыва.
— Разрешите командирам взводов приступать? — спросил Бахарев.
— Да, приступайте, — ответил майор.
От Бахарева в разные стороны побежали люди. Глядя на них, Василькову хотелось каждому пожать руку и сказать, что он выполнит то, что ему поручено, что он надеется на каждого и уверен, что каждый, если случится неожиданное, поможет ему.
Он резко вскочил и пошел к отделению. На небе все ярче разгорались крупные звезды. В прохладном воздухе дышалось удивительно легко. Он вспомнил Валю и подумал, что следовало бы сегодня отправить ей письмо. Видимо, пришла теперь из института и готовится к занятиям, а мама ее рядом сидит, смотрит на нее, и, как обычно, чем-нибудь недовольна. Хорошая она, только ворчливая и властная. А Валя мало на мать похожа. Правда, властности и у нее много. Посмей только возразить, сразу рассердится, но зато успокаивается очень быстро. Так и не удалось им учиться вместе, а сколько об этом мечтали! Она третий курс института закончила, а он в десятилетке не успел доучиться.
Солдаты укрылись за грудами кирпича возле крайнего дома. Они, видимо, знали, какая задача поставлена отделению, и, едва Васильков приблизился, шопотом, наперебой заговорили с ним:
— Кто танком командует?
— А когда артиллерия огонь откроет?
— Саперы тоже с нами пойдут?
Отвечая на вопросы, Васильков всматривался в каждого и чувствовал, что все настроены бодро, боевую задачу воспринимают не как простую обязанность, а как почетный и ответственный долг.
Подводя отделение к дому, где должен был стоять танк, Васильков услышал позади приглушенный вздох и едва различимый шепоток:
— Эх, ночка! Что-то принесешь ты нам?
Это мимолетное восклицание было произнесено с затаенной тревогой. Васильков хотел обернуться, но в это время его окликнули, навстречу вышел танкист и протянул руку:
— Лейтенант Полтавцев. Жду. Моя машина здесь.
Васильков смотрел и нигде не видел танка.
— Вот здесь, слева, — пояснил Полтавцев.
