Тоня быстро оправилась от смущения и, глядя то на генерала, то на его адъютанта, оживленно заговорила:
— Ох, и натерпелись мы!.. Сначала поездом ехали, пассажирским. От Воронежа до Курска с шиком добрались. А потом в теплушках с зенитчиками до Киева… Гармошка, песни, веселье… А как приехали в Румынию, тут и пошли мученья. То поездом, то матрисой — знаете матрису: два вагончика, такие маленькие, быстрые? — то на грузовиках, а теперь вот — пешком!
Командующий положил левую руку на спинку сиденья и, полуобернувшись, внимательно слушал. Тоня рассказала, как в сорок втором году добровольно пошла в армию, как ей не повезло и пришлось два года просидеть в запасном полку, выполняя обязанности писаря в продовольственной части, как мечтала она научиться хорошо стрелять и пойти на фронт снайпером, как тайком убегала на стрельбище «стрельнуть хоть разочек», как упрашивала начальство разрешить ей заниматься в снайперской команде.
Тоня по взгляду генерала чувствовала, что рассказ заинтересовал его, что он хочет еще слушать.
— А потом, вот знаете, Настя в полк приехала, и мы подружились. Это она помогла мне уехать. Ее у нас в полку все так уважали…
Настя больно ущипнула ее за руку, и Тоня, ойкнув, смолкла.
Генерал едва заметно улыбнулся:
— А не боитесь на фронт ехать?
— Что вы, — вспыхнула Тоня, — ничуть! На учениях настоящими снарядами стреляли, и я не боялась.
— На учениях одно, а на фронте совсем другое, — глубоко вздохнув, ответил командующий и закрыл глаза. Он долго сидел молча, видимо забыв про девушек.
Тоня смотрела на его выбритую до синевы левую щеку и пыталась представить, о чем сейчас думает генерал.
— На фронте тяжело, — не открывая глаз, проговорил Алтаев, — и особенно вам, девушкам.
— А кому сейчас легко-то, товарищ генерал? — вновь торопливо заговорила Тоня. — Четвертый год воюем.
— Да! Четвертый год, — ответил командующий и, резко расправив плечи, осмотрелся по сторонам, — четвертый год!..
Только сейчас Тоня заметила, что на дороге все изменилось. Машина мчалась по шоссе, обгоняя грузовики, повозки, цистерны с горючим.
Все, что двигалось к фронту, напоминало большую праздничную колонну. На радиаторах машин развевались красные флажки. В гривы многих лошадей были вплетены разноцветные ленты. На машинах и повозках сидели солдаты, сержанты, офицеры, большинство в новом обмундировании, с веселыми праздничными лицами, гордо и торжествующе осматриваясь по сторонам. Даже ездовые, всегда отличавшиеся от других солдат неряшливым видом, сейчас преобразились. Они залатали и починили обмундирование, до блеска начистили сапоги.
