«Больше трех месяцев берегла, — подумала Тоня, — и никто не знал. Вот скрытная-то».
Аксенов достал из кармана перочинный нож и штопором неторопливо вытащил пробку.
— Хозяйничай, — придвинула к нему солдатские эмалированные кружки Настя. — Жаль, что кружек только две.
— А вот еще крышка от котелка, — подсказала Тоня.
Аксенов, словно боясь резким движением вспугнуть очарование встречи, осторожно налил вина, прищурив глаза, посмотрел на Тоню, и в его взгляде девушка увидела нескрываемую радость.
— Выпьем за наше общее счастье, девушки, — поднял он кружку.
— Да, Коля, за наше счастье… — взволнованно ответила Настя и прильнула губами к кружке.
Тоня почувствовала на своих глазах какие-то беспричинные слезы. Даже солдатские кружки и вычищенные песком алюминиевые котелки, казалось, светились счастьем и домашним теплом. Видимо, и Настя и Аксенов забыли, что они сидят в землянке на переднем крае, что совсем недалеко от них находятся враги, что, может, вот сейчас в землянку ударит снаряд или мина. В сознании Аксенова еще никак не укладывалось то, что рядом с ним его Настя, попрежнему родная и близкая. С той встречи на переправе он много передумал и пережил. Он мучительно боролся сам с собой, с своими мыслями, то вдруг веря, что ничего не случилось, все осталось попрежнему, то опять сомневался, не верил ничему.
Ему хотелось встретить ее, и в то же время он боялся встречи с ней, боялся, что эта встреча будет последней и навсегда похоронит все, что было у него в жизни самого светлого и радостного, что, несмотря ни на какие обстоятельства, поддерживало и укрепляло его в трудные годы войны. Он знал, где находится рота Бахарева, следил за ней и всякий раз, глядя на карту обстановки, старался представить, где сейчас Настя и что она делает.
Конец его сомнениям положило приказание генерала Воронкова поехать в дивизию Чижова, чтобы проверить устройство проходов в минных полях как раз в том самом месте, где располагалась рота Бахарева. Теперь сама судьба уготовила ему встречу с Настей. Внимательно посмотрев в лицо Насти, Аксенов достал из внутреннего кармана вчетверо сложенный лист бумаги, развернул его и подал девушке.
Настя пробежала глазами по строчкам, порывисто отодвинула бумагу, потом снова взяла ее в руки, перечитала.
— Ничего не понимаю. Почему это?
— А что непонятно? — удивленно пожал плечами Аксенов.
— Почему меня вдруг в запасный полк переводят?
— Ничего странного! Ты же три года непрерывно на фронте, надо и спокойно пожить.
