Должен сказать, что я действительно считал, что Валерий Васильевич покончил с собой. Но вам не повезло - Олег заподозрил вас. Он видел, как вы заходили в комнату Нимисова накануне и рассказал нам об этом, - Стачанский говорил спокойно, выполняя свой долг, а я пытался ослабить узлы веревки. Не получается. Руки начали неметь - нарушилась циркуляция крови.
- Прямого нападения я не боялся, - Александр Борисович вытащил из внутреннего кармана пиджака тупорылый револьвер. А я гадаю, жабу он греет, что ли, - Еще в Москве, по совету Крутова, я обзавелся оружием. С некоторых пор приходится беспокоиться о личной безопасности. Но вот отравить нас вы могли.
- Это не доказательства, а рассуждения, - болела прокушенная голень, саднила растревоженная ладонь.
- Будут и доказательства. Этой ночью я не спал, и слышал, как внизу открылись двери, и кто-то вышел из своей комнаты. Я разбудил Аркадия Иосифовича. Ни вас, ни Олега на месте не оказалось. Возможно, вы предложили ему объясниться, а он недооценил вас, понадеявшись на свои кулаки. Мы заглянули на кухню и увидели вас, вытирающего рукоять ножа. Иных доказательств и не требуется.
- Что с ним разговаривать, - Аркаша подошел и пнул меня. Молодость, пылкая, увлекающаяся молодость.
- Спокойнее, Аркадий Иосифович.
За моей спиной часы пробили три раза. Стачанский потянулся в другой карман. Опять револьвер? Нет, он достал флакон и рюмочку- яичко. Режим суров, но он режим.
- Мы сдадим вас властям. А до тех пор придется вам терпеть некоторые неудобства.
Он собрал рюмку, отмерил дозу из флакона. Я напряженно следил за ним. Неужели...
- Не отравлено, Петр Иванович, - он проглотил снадобье. - Живой, как видите.
- У вашей версии один дефект. Ее можно приложить к каждому.
- Никто из присутствующих, кроме вас, не мог подложить фигурку Юрию Крутову, - холодно ответил Стачанский. - И мы не убивали Олега.
Я пошевелил пальцами рук. Пока послушны.
- Давеча, Александр Борисович, вы убедили всех нас, что убийца - Нимисов. Давайте предположим, что это - правда. Но не вся. У Нимисова есть сообщник. Первые три убийства они совершили вместе, а потом сообщник убивает Нимисова и несет эстафету смерти, простите за высокопарность, в одиночестве.
- Любопытно, - вежливо протянул Стачанский. - Кто же тот таинственный сообщник?
- Вернемся к фигурам. Мы считали, что преступник оставляет их, чтобы навести на ложный след. А если нет? Если фигура - оценка, эпитафия? Саблецова пешкой обозначить могли и вы - потому что цените себя на три головы выше. Из презрения. И ты, Аркаша, считал его пешкой, так и не превратившейся в ферзя. Насчет Комова и Крутова ясно - рабочие лошадки. Но вот гибнет Нимисов, и мы находим слона. Что это значит?
