— Нам тоже старые друзья не звонят, — буркнул Анатолий, обрадовавшись смене темы. — Говорят, если вам давно не звонили друзья — значит, у них все хорошо.
— А кто и зачем будет вам звонить, Анатолий? Позавчера вам звонил ваш старый друг. Он просил вас одолжить ему тысячу долларов на операцию. На операцию! А не на какой-то там бизнес-проект. И вы ему отказали.
— Но у нас у самих нет, — словно оправдываясь, неуверенно сказала Рита.
— Дочка, не нужно меня держать за тупую старуху. Квартира продана меньше года назад. Никаких покупок вы не делали. Да что там говорить — у вас доллары по всей квартире распиханы.
— А вы что-то больно тихо говорите! — Анатолий перешел в наступление, воинственно выставив вперед свою жидкую бородку. — Вы на балкон выйдите да крикните погромче!
— Мама, это деньги на черный день! — заступилась Рита.
— Значит, болезнь друга для вас недостаточно черный день?! Мне стыдно жить с вами под одной крышей!
— А кто вас держит? Ну и не живите! — Анатолий вошел в роль. — Давно надо было вас куда-нибудь устроить!
— Сама устроюсь! — отрезала Анна Петровна и порывисто вышла в коридор.
— А ну заткнись! — рявкнула на мужа Рита. — А ты куда собралась на ночь глядя?
Анна Петровна быстро натянула сапоги — с возрастом она почти не утратила своей гибкости, ее физической форме могли позавидовать многие молодые. Тот же Анатолий, например, чье дряблое брюшко, посаженное на тощие ноги, вызывало какие-то неприличные ассоциации. Она накинула пальто и, схватив шаль и берет, подошла к двери.
— Устраиваться пойду, дочка. В этом доме слишком душно и дурно пахнет.
— Ба, давай я тебя провожу! — выскочил в коридор Димка.
— Не надо, внучек, не беспокойся. Ничего со старухой не случится.
Она вышла на площадку и закрыла за собой дверь.
— Да никуда она не денется, — успокоил жену Анатолий. — Погуляет часок и вернется.
Рита только махнула рукой и пошла на кухню. Плеснула в рюмку коньяку, села за стол. На столе в кастрюле доходило тесто. Рита выпила коньяк и уронила голову на руки. Почему-то сильной женщине очень хотелось плакать.
Тынц-тынц, тыдыдынц… Бух-бух… Дзинь-дзинь… А-а-а-а-а!
Кирилл Ильич обессиленно опустился в кресло рядом с детской кроваткой.
Тынц-тынц! — надрывались колонки в соседней комнате.
Бух-бух! — топали по полу отвязные гости.
Дзинь-дзинь — подпрыгивала ложечка в стакане с теплым чаем на столике.
Ааааа! — протестовал против современной музыки годовалый правнук Кирилла Ильича Артемка. Протест его был понятен — около девяти вечера приличные дети должны уже спать. Артемка был вполне приличным ребенком. А вот в приличности его родителей Кирилл Ильич уже давно начал сомневаться. Он тяжело вздохнул, потрепал правнука по белобрысой головке и принялся в очередной раз его убаюкивать, покачивая кроватку и монотонно мурлыча песенку.
