– И напоминай. Меня-то зачем будить?
– Дурачок, снег на улице! Это же так здорово! К нам приехала Берта! Мы сможем гасить кредит! И Боженька нам послал снег. Это значит, все будет хо-ро-шо, – она закуталась в халат, выбежала в переднюю и, набросив поверх халата шубку, шагнула в сад. Поняла, что в тапочках, вернулась, сунула босые ноги в ботинки мужа и опять вышла.
В окошке Берты уже горел свет. Она постучала по стеклу. Через секунду занавески раздвинулись и в них, как в театральных кулисах, возникло лицо немки. Кристина успела заметить бигуди на ее голове и знаком показала, что пора пить лекарство. Берта поманила ее пальцем и исчезла. Через мгновенье приоткрыла дверь.
– Заходи, милочка. Шарики я уже заглотала, – сообщила постоялица, пропуская молодую хозяйку в свои апартаменты. – Будешь со мной пить кофе?
– А ваша зарядка?
– В Рождество Бог простит, – усмехнулась Берта. – А кофе я уже сварила.
Кристина вылезла из башмаков мужа и сбросила шубку. Они уселись за маленьким секретером в комнате Берты, служившей ей и гостиной и спальней одновременно. Кристина тут же поделилась своей радостью:
– Видели, снег выпал?
– Мы не в тропиках, милочка. В декабре такое случается, – без особых эмоций заметила старуха.
– Конечно. Но у нас будет белое Рождество!
– Ты веришь в Бога?
Кристина растерялась. Подобного вопроса ей никто не задавал. А сама она серьезно о вере никогда не размышляла:
– Не знаю… наверное. А вы?
– Я до семнадцати лет росла в России. Там внушали, что Бог выдумки буржуазии. В Германии я поняла, что это пропаганда, но верить все равно не научилась. Знаешь, милочка, столько подлого каждый день происходит на этом свете, поневоле задумаешься – если Он и есть, то весьма равнодушный субъект.
– Я так не считаю. Мне кажется, все светлое в нашей жизни от Бога.
– А темное от черта? Как вы его называете?
– По-эстонски черт – курат. У нас им мужчины ругаются. А матом никогда.
Берта разлила кофе в две малюсенькие чашечки мейсинского фарфора, что привезла с собой из Германии:
– Ну и чем ты гордишься? Прэсные твои эстонцы, если кроме «курат» ничего не знают. Я когда руководила фирмой, своих немцев трехэтажным гоняла. На Волге мужики лаяться умели, и мне нравилось, если к мэсту. Научилась у них.
– Васька тоже, когда злится, пользует. Меня коробит.
– Ну, и дура. Русский мужик без мата, словно мерин. Ты пей. Кофе хорош, пока горячий.
– Может, пойдем к нам завтракать, раз вы сегодня без зарядки?
– Успеется. За окном тьма. Я как курица, пока не рассветет, зерен не клюю.
