– Ты каждый день будешь возвращаться в это время? – спросила Надя, прижимаясь виском к колючей щеке мужа. Ерожин смотрел на жену и сиял от счастья.
– Не знаю, Надюха. Я всего второй день на службе.
Только обняв Надю и детей после недолгой разлуки, он до конца ощутил, насколько соскучился по ним. Лена и Ванечка, заметно за лето подросшие и черные от самарского солнца, как два папуасика, носились по комнате, громко топали и издавали победные крики. Надя тоже загорела и стала еще красивее». При смуглой коже ее белые волосы смотрелись, как изощрение модных парикмахеров.
– Давай положим их спать? – с просящей интонацией предложил Петр Григорьевич. Ему не терпелось получить жену.
– Они дрыхли в самолете. Попробуй их теперь загнать в постель, – понимающе улыбнулась Надя. Ей самой хотелось близости мужа, но материнское сердце призывало к терпению. – Пошли, покормлю тебя ужином.
Петр Григорьевич с грустью отпустил жену и поплелся и ванную. Возился он там довольно долго.
– Ты не умер? Мясо с грибами остывает, – поторопила молодая хозяйка.
– Подойди на минутку, – высунув голову, попросил Ерожин.
Надя прошла на зов и не успела понять ловушки, как супруг запер дверь и стянул с нее халатик. Высказать неудовольствие было поздно. Ваня и Леночка продолжали носиться, но заметив, что мамы нет, разом остановились, переглянулись и заорали в голос. Не закрывая рта, близняшки обошли квартиру и, сообразив, что единственное место, где могут укрыться родители, это ванная, принялись лупить в дверь ножками и ручками. Но им не открывали. На счастье Ерожина, в прихожей оказался большой мяч. Ваня первым заметил игрушку и переключил свое внимание на нее. Леночка, увидав, что брат захватил красивый мячик, замолкла, и оба, сопя от натуги, стали бороться за находку. Наконец дверь открылась, и раскрасневшаяся Надя взяла ребят за руки.
– До ночи дотерпеть не можешь, – укоризненно бросила она Ерожину, однако особого сожаления голос жены не выражал.
– Теперь могу и до ночи, – ответил удовлетворенный супруг, направляясь к столу. Дети, забыв мяч, набросились на него, и Петру Григорьевичу пришлось стать конем. Проскакав на четвереньках по всем комнатам, он снял с себя двойняшек и опять пошел мыть руки. Но на сей раз надолго не задержался.
Ужин начался как в рождественской сказке. Дети, усевшись отдельно за маленьким столиком, сосредоточено поедали каждый по банану. Надя в фартучке кормила мужа, успевая и к ним.
