Ерожин понял, что тоже хочет есть, и набросился на еду, будто увидел ее только сейчас.
– Могу я все же узнать, что все это значит? – поинтересовалась Надя, дождавшись, когда Ерожин расправится с заметной частью закусок.
– Это деньги твоего отца. Ты можешь делать с ними, что захочешь. Мне на ремонт офиса надо тысяч шесть. Не хочу, чтобы Грыжин тратил только свои. Если наше дело пойдет, верну быстро. Нет – придется тебе ждать. А не пойдет совсем – ты их потеряешь. Решай.
– Откуда у отца деньги? Он зарплату сотрудникам два месяца не платил, – удивилась Надя.
– Причем тут Аксенов… Я говорю о твоем родном папочке. Его нет в живых. Это твое наследство.
– Ты говоришь о том узбеке, который бросил Шуру? – спросила Надя.
Теперь уже вытаращил глаза Ерожин:
– Откуда ты знаешь Шуру?
– Почему тебя это удивляет? – притворилась Надя.
– Откуда?! – продолжал допытываться изумленный супруг.
– От тебя. В тот день, когда ты собрал нашу семью и открыл происхождение Фатимы.
Что-что, а память Петр Григорьевич имел феноменальную. Он помнил все допросы своих подозреваемых с первого дня работы в милиции. Во время разговора с семьей Аксеновых он лишь в общих чертах обрисовал события. Имени Шуры он не называл. Да и не мог назвать, понимая, что Аксеновым будет непросто жить, сознавая, что где-то находится человек, по вине которого и произошли все трагические события в их семье.
– Наденька, у нас раньше не было тайн друг от друга, – в свою очередь соврал Ерожин. – Имя Шуры в вашей квартире я никогда не произносил.
– Какое это теперь имеет значение, – ответила Надя, и Петр Григорьевич понял, что его молодая жена на эту тему распространяться желания не имеет.
Он посмотрел на нее и улыбнулся:
– Не хочешь – не говори.
– Может быть, когда-нибудь скажу. Не обижайся, Петенька. Я много пережила за последние месяцы и во многом еще должна разобраться.
Петр Григорьевич подошел к Наде, сел перед ней на корточки и, поцеловав руку, предложил:
– Хочешь посмотреть на твоих родителей?
Надя побледнела и испуганно заглянула мужу в глаза:
– Как посмотреть?
– На фото, дурочка.
– У тебя они есть? – изумленно прошептала Над я.
– Есть. Они в этом же кейсе. – Он вынул черный конверт и вышел с ним на кухню. Ерожин должен был отобрать те снимки, которые он решился бы жене показывать. Карточки Вахида с голыми девицами могли Надю травмировать. Петр Григорьевич вынул из черного конверта пачку снимков и, усевшись на табурет, стал их сортировать.
