Но император не нашёл нужным задуматься над полностью оправдавшимися в 1904 году предостережениями адмирала. Не взволновала эта телеграмма и смотревшим в рот императору сановникам из Морского министерства. Не шелохнулся и генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович. Никакого совещания для обсуждения телеграммы созвано не было. Николай II, упиваясь успехом своей дипломатии, по-ребячески был доволен тем, как ему удалось перехитрить и англичан, и японцев. На полях доклада генерал-адмирала, извещавшего о приходе в Порт-Артур 4/16 декабря отряда контрадмирала Реунова, он от полноты чувств начертал: «Слава Богу. Я нахожу желательным, чтобы два наших крейсера были посланы в Талиенван, покуда англичане его не заняли. Прошу сообщить об этом Дубасову. По занятию этих двух портов я буду спокойно относиться к дальнейшим событиям на Востоке».
Дипломатия тем временем продолжала лгать. Посланник в Японии барон Розен 13 декабря 1897 года телеграфировал из Токио контрадмиралу Дубасову: «Японскому правительству сообщено было, что государь император признал необходимость повелеть, чтобы отряд нашей эскадры отправился для временной стоянки в Порт-Артур, на что последовало согласие китайского правительства. Заявление это принято к сведению в том же дружеском духе, в котором оно было сделано».
Сам же Дубасов упрямо оставался во Владивостоке, непрерывно бомбардируя Петербург телеграммами, доказывая ошибочность принятого решения. Наконец строптивцу недвусмысленно сообщили, что «при существующем политическом положении дел на Крайнем Востоке всякое действие наше в Корее, могущее вызвать основательное подозрение японцев, должно быть признано безусловно нежелательным…»
23 января 1898 года над «Рюриком» взвились флаги: «Следовать за мной». Обменявшись салютацией с владивостокской крепостью, главные силы Тихоокеанской эскадры взяли курс на Порт-Артур. Впереди, круша коваными форштевнями волну, шли броненосные крейсера, следом качались в разводьях пены бронепалубные. Вокруг, то забегая вперёд, то уносясь куда-то в стороны, шныряли канонерки и миноносцы.
Дубасов был мрачен, и по этой причине с «Рюрика» в этот раз «фитиляли» командиров кораблей больше обычного.
– Штормит наш адмирал! – обменивались мнением в ходовых рубках. – Не хочет командовать желтоморской эскадрой!
Крепость и порт в Артуре Дубасов нашёл в разорении чрезвычайном. Фёдор Васильевич был удручён. Предстояло соорудить огромный волнолом, чтобы прикрыть рейд, провести серьёзные земляные работы, чтобы хоть немного углубить мелководную гавань. Ведь выйти и войти в Артур можно было лишь дважды в сутки – при полной воде.
