Пила перестала звонко петь в руках казаков, и они посмотрели на атамана.
— На сегодня будет, братья казаки, — сказал он. — Прошу к столу!
Казаки накинули на плечи кожухи, свернули самокрутки, прикурили, и поплыл по двору сладковатый запах махорки.
— Как ты думаешь, Степан, — обратился один к другому, — попадем нынче в охрану обоза?
— Хотелось бы, Костя, но люди предполагают, а бог располагает. — Ответил Степан степенно, куря.
— Вчера обращался к атаману с просьбой зачислить.
— Что он сказал?
Костя указал взглядом на напиленные поленья и наколотые дрова.
— Предложил поучаствовать в заготовке дров. Судя по погоде, зима выдастся суровой.
Степан докурил и бросил окурок в ящик с песком.
— Брат написал с Кубани, отправляются в конце октября на фронт. Настроение боевое, пишет, руки горят надрать зад немчуре. Передает привет всем нашим казакам. Спрашивает, когда из наших кто поедет.
— Будешь отвечать, передавай привет также. А когда воевать ехать не нам решать, мы приказы выполняем. Отдадут — и вперед!
— Да скорее бы уж! — протянул мечтательно Костя.
— Пойдем обедать, негоже заставлять атамана ждать. — Закончил Степан.
После обеда атаман Казанцев работал над документами. Проверил еще раз списки казаков, едущих сопровождать ценный груз. И снова мысленно вернулся к самому важному вопросу, оглашать или нет казакам, что они везут, за что сложат головы. От тяжких дум его оторвал громкий голос в сенях. «Петруша!» — радостно екнуло сердце. Петруша, Петр Глотов, сын его друга, пропавшего три года тому на весенней охоте. Долго искали следы сильного и смелого казака, но так и не отыскали. Не выдает тайга своих тайн.
Петр влетел в комнату и остановился на пороге, раскрасневшийся с мороза, молодое веснушчатое лицо дышало свежестью и здоровьем.
— Батька атаман, разреши обратиться, — с ходу выпалил он.
Казанцев пригласил жестом руки войти и сесть за стол. Однако Петр остался стоять на пороге, будто ожидая повторного приглашения. «Совсем как отец», — подумал Казанцев.
— Проходи, присаживайся, Петя, в ногах правды нет.
Петр пробежал к столу и взялся за спинку стула.
— А мне кажется, есть! — с трудом сдерживая эмоции, произнес он.
Казанцев улыбнулся.
— Да-да, в молодости много чего кажется! Сам таким был.
— Нет, батька атаман, — не унимался Петр, — вас стороной не обходили…
Казанцев поднялся со стула и грозно произнес.
— Кого и когда обошли? Уж не тебя ли?
От слов атамана у Петра отваги поубавилось.
— Меня.
— И в чем же?
