— Но там же все равно не понятно, где верх, а где низ…
Он кидается к полке, сует мне под нос одну из своих крошечных картинок:
— Как тут может быть что-то непонятно?!… Вот для таких как ты, которые думают, что изображение непременно должно быт предметным… Для таких есть дата на обороте — в правом нижнем углу. Так что если берешь что-то… О-о-о, нет!.. Не могу я этого больше видеть!
Он отнимает у меня халат — оказывается, я бессознательно вожу кистью по подбородку, покусывая кончики свитых ниток. Глядя, как он запихивает халат в шкаф, интересуюсь, неужели он так сильно опасается за его невинность.
— Если бы только за его! — огрызается он.
Нет, я, конечно, уже готов шнуровать ему ботинки и кофе в постель приносить (что, правда, является грубым нарушением правил внутреннего распорядка), но не настолько же я маньяк, чтобы не уважать чужих принципов…
Работает он, действительно, много. Я бы никогда так не смог. При этом никаких поблажек: несколько перерывов на гимнастические упражнения с растяжками (о, глаза б мои на эту пластику не смотрели!), регулярное проветривание комнаты во время перерывов на чай, вечерняя прогулка после библиотеки и музыка, музыка, музыка…. Раз в неделю — выход в театр или филармонию, иногда в кино. Опять же раз или два раза в неделю — просмотр какого-нибудь взятого в прокат фильма. Причем в половине случаев по результатам просмотра пишется небольшая рецензия или колонка, которую непременно где-нибудь публикуют в столичных изданиях под одним из его многочисленных псевдонимов, по большей части, впрочем, довольно прозрачных. Сразу видно, что человек уже много лет существует в одном и том же ритме, и мне ничего не остается, как включиться в этот ритм, раз уж я теперь от него экономически завишу.
С переводом у меня пока получается не особо. Мне с самого начала запрещено задавать вопросы по ходу, поэтому все движется крайне медленно. Когда я перевожу пару страниц, Штерн подходит ко мне, заглядывает на пару минут в источник, потом смотрит на то, что получилось у меня:
— Ага… А теперь, посмотрим, как это должно быть по-русски… — и почти сходу наговаривает гладкий текст с правильными предложениями, легкими внятными конструкциями и верными определениями.
Я в ужасе хватаюсь за голову.
— Если что-то выходит недостаточно хорошо — это не повод для того, чтобы расстраиваться. Это просто еще одна возможность что-то в этом мире исправить. Вперед, мой верный оруженосец!..
