От чая Маруся не отказалась.
— Аркаша! Одноглазый! — во всё горло прокричал вдруг Сергей.
— Что? — сонно отозвался из-за стенки сонный дребезжащий голос.
— Ты чай будешь?
— Нет.
Сосед Сергея Аркаша, живший с ним в одном блоке, был фигурой не менее колоритной, чем эксцентричный брат Маруси. Внешность Аркаши не соответствовала его козлиному голосу: он был толстый, с окладистой рыжей бородой и, как уже заметил Сергей, одноглазый. Оба соседа вели сходный образ жизни, с той лишь разницей, что мысли Аркаши были направлены не на Восток, а на Север. Каждый вечер и утро соседи пили чай и разговаривали, а ночью и днём по большей части спали. Двум чудакам повезло друг с другом. Каждый мог не стесняться своих странностей и вести себя естественно, всё больше и больше укореняясь в своих чудачествах.
— Эх, Аркаш, Аркаш, Аркашечка, выпьем по рюмашечке, выпьем по рюмашечке, родной, — запел Сергей. — Кстати, — обратился он к сестре, — Марусь, Марусь, Марусенька, почему вы все меня ребёнком считаете?
— А что это ты всё поёшь? Откуда это к тебе прицепилось? — уклонилась от ответа Маруся.
— А! Это-то? Марусь, Марусь, Марусенька, выпьем по малюсенькой. Это от Андрюши, — ответил Сергей, ставя чайник. О этот чайник! Покрытый снаружи и изнутри толстым слоем жира и накипи соответственно, он не поддаётся описанию никакими литературными средствами. Все метафоры и гиперболы перед ним бессильны. Это просто чайник. Вода в нём никогда не менялась, её только доливали.
— Что за Андрюша? — спросила Маруся, стараясь не думать о том, сколько в чайнике плавает тараканов. «Всё равно всё прокипятится», — утешила себя она.
— Ты что, не знаешь Андрюшу? Андрюша, бард. Андрюш, Андрюш, Андрюшечка, выпьем бормотушечки, выпьем бормотушечки, родной. Сочиняет песни про… э-э-э… спиртные напитки. Мой друг.
— А, понятно, — сказала Маруся. Серёжа называл друзьями всех, кто помнил, как его зовут.
— Он недавно у меня ночевал, — добавил Сергей, будто угадав её мысли. — Неделю или две назад. Аркаша!!! — снова раздался оглушительный вопль.
— Ну чего тебе ещё?
— Ты не помнишь, Андрюша когда приезжал?
— Не помню.
— Ну это, впрочем, и не важно. Тут мы с ним нажрались водки, а ночью с нами смешной случай приключился. Мы с ним вместе на кровати спали, на полу холодно было.
«Как же вы, бедные, уместились?» — подумала Маруся, посмотрев на располневшее, широкое тело брата и на его узкую железную кровать.
— Так я среди ночи проснулся и спросонья не помню, что у меня Андрюша ночует, — продолжал свой рассказ Сергей. — А ещё не протрезвевши! И тут я вижу: рядом с моей головой что-то чёрное, мохнатое. А у Андрюш, Андрюш, Андрюшечки шевелюра густая такая, чёрная. Да я спросонья не догадался, что это Андрюша, представляешь! Думаю, кошка. Сразу начал соображать, как она сюда попала. Под дверью, думаю, пролезла. Там узко, правда, ну да чёрт его знает. Ладно, думаю, раз вошла, значит, наверно, и выйти сможет. Ну и стал я её прогонять. «Кыш, — говорю, — кыш, кыш». Она не уходит.
