— Ты чересчур драматизируешь, — отзывается Трейс.
Сначала я с ним согласна, но потом осознаю, что Кэри прав. Он нисколько не драматизирует.
В школе есть проход, через который в любую секунду могут проникнуть мертвые, а мы разгуливаем тут как ни в чем ни бывало. Мы отправили Бакстера на смерть, а на следующее утро Харрисон, Грейс и Трейс играли в баскетбол. И только трое из нас — Кэри, Райс и я, пытались найти дверь, через которую вошел в школу Бакстер. Я мельком смотрю на Грейс. Достаточно ли она смела для того, чтобы бежать, чтобы принимать молниеносные решения, от которых зависит жизнь? Мы стали гораздо меньше бояться.
Привыкли к жизни здесь.
Я поворачиваюсь к Трейсу:
— Почему ты перестал бегать?
Он пожимает плечами:
— Не видел в этом… — закрывает рот и не заканчивает предложения.
Смысла. Он больше не видел в этом смысла.
Кэри удовлетворенно скрещивает руки на груди.
— Ты же не сегодня уйдешь? — спрашиваю я его.
— Нет. Мне нужно несколько дней, чтобы всё спланировать. Я хочу быть полностью готов. — Он ненадолго замолкает. — Они вернутся. Рано или поздно они вновь облепят школу, а бензоколонка Руссо повторно уже не взорвется. Если хотите пойти со мной — хорошо. Но только имейте в виду: вы идете со мной, а не я с вами.
— И с чего ты решил, что я последую за тобой? — не унимается Трейс.
— Ты дважды прослушал, как я сказал, что мне плевать, пойдешь ты со мной или нет?
— Вы уверены, что к нам ближе всего Рейфорд? — спрашивает Грейс.
Хороший вопрос. Кэри пересекает зал и включает радио. Тут же раздается белый шум. Помехи. Никаких сообщений.
Кэри крутит ручку настройки.
— Нет больше радио, — бесстрастно сообщает он.
— Может, батарейка села? — предполагает Грейс.
— С батарейкой всё нормально, — отвечает Кэри. — Не работает передача.
Мы все напряженно прислушиваемся в надежде услышать пробивающийся сквозь помехи человеческий голос, но ничего не слышим.
— Плохо дело, — говорит Трейс.
Харрисон сглатывает:
— Это значит, что убежища…
— Это значит только то, что радио больше не работает, — перебивает его Кэри, но его голос подернут сомнением. — Что-то могло случиться с вышкой, вот и всё. Это совсем не значит, что что-то случилось со временными убежищами.
Но оно может значить именно это. Чем дальше, тем хуже. Городская телефонная сеть не работает, мобильные — тоже. Электричества и водоснабжения нет. Нам повезло, что на крыше установлен бак, но и в нем вода скоро закончится, мы только не знаем когда. А теперь и радио заглохло. Коммуникации никогда не восстановят. Случившееся поглотит нас, уже поглощает. Здания разрушатся и прорастут сорняками. Мы будем бродить по городу живыми мертвецами — жалкое подобие когда-то радующихся жизни людей. Поэтому я не вижу смысла бороться, не понимаю, что плохого в том, чтобы пустить всё на самотек. Ничего не осталось.
